— То есть, расхищают? До сорока процентов?
— Да.
Алексей подумал, пожал плечами.
— Мне, впрочем, все равно. Я сюда по другому делу.
— Я знаю.
— Вот как! Это каким образам?
— С помощью телефона. Позвонила в прокуратуру Хлыбову. Он сказал, что вас с проверкой на мясокомбинат никто не уполномочивал. Вы проявляете самодеятельность, скорее всего попутно. Но предупредил, что вы способны на неожиданные поступки, поэтому с вами лучше не лгать, а побеседовать предельно откровенно.
— Что вы и делаете? — Алексей был уязвлен до глубины души, и вопрос прозвучал достаточно грубо.
— В любам случае это лучше, чем ложь.
— Разумеется. Но у меня в связи с этим появилась одна нескромная мысль. В вашем городе, похоже, я единственный честный человек.
Тэн пожала плечами.
— Я тоже.
Алексей промолчал и сразу почувствовал — его молчание истолковано как сомнение. Румянец на щеках обозначился ярче, глаза сверкнули почти сердито, и он убедился окончательно, что задел за больное. Однако продолжал молчать с некоторой даже иронией.
— Вы можете мне не верить, если угодно, — она явно оправдывалась! — С точки зрения закона, наверно, так и есть. Соучастие, недоносительство… Сокрытие? Я не знаю всех юридических формулировок в этом плане. Но моя совесть чиста, своим служебным положением я никогда не пользуюсь.
— Вам хватает пятнадцати граммов в сутки?
— Мне и этого много.
— Вы что ж, не употребляете мясного?
— Не употребляю. Зато у экспедитора Терехиной шестеро внуков. Она бабушка. И сотни три родственников, все с неотоваренными талонами на руках. И все к ней обращаются.
— Выходит, там на весах я вел себя как последний негодяй?
Тэн улыбнулась. С сомнением пожала плечами.
— Не знаю.
— Весы, надо думать, не единственный канал хищений?
— Не единственный. Хлыбов, например, пользуется другими каналами.
Алексей хмыкнул.
— Не слишком ли вы откровенны со мной?
— В следующий раз, если захотите кого-то ударить, вы можете сделать это у себя в прокуратуре. А не добираться в такую даль на мясокомбинат.
Алексей расхохотался.
— Все, сдаюсь! Вы выиграли бой чистым нокаутам, ха-ха-ха!
Она неожиданно взяла его за руку.
— Хотите, я вам обработаю?
Алексей только сейчас увидел, что костяшки пальцев на тыльной стороне руки сбиты в кровь, и рука перемазана. Ухмыльнулся.
— Если это не взятка.
Глядя, как мягкими, точными движениями она обрабатывает ссадины, Алексей подумал, что уходить ему отсюда совсем не хочется. Проворчал:
— Мне кажется, муж не слишком вас любит.
— Почему? — она взглянула на него с любопытством.
— Красивые женщины устраиваются как-то иначе. Здесь не очень подходящее для вас место.
— Вы просто не знаете настоящую цену моего места.
— Я знаю, что своим служебным положением вы не пользуетесь. Стало быть, вашему месту грош цена.
Тэн отрицательно качнула головой.
— Я буду пользоваться, как только выйду замуж.
Алексей даже растерялся.
— Так вы… не замужем, хотите сказать?
— Нет.
— Бог ты мой! Какая удача. В таком случае, я делаю вам предложение.
Она изумленно посмотрела на него и рассмеялась.
— Хлыбов предупреждал, что вы способны на неожиданные поступки. Кажется, он был прав.
— Нет, кроме шуток. В городе всего два честных человека. Почему мы с вами должны друг друга избегать?
— Не знаю, — подумав, ответила Тэн.
Алексей записал номер своего телефона на перекидном календаре. Шутя пригрозил:
— Если вы, Светлана Васильевна, в течение двух дней не позвоните по этому номеру… хотя бы для того, чтобы сказать «нет», я снова нагряну сюда с проверкой.
Направляясь в прокуратуру, он еще и еще раз мысленно прокрутил отдельные эпизоды, связанные с хищением мясопродуктов, и меру возможного участия в них Суходеева. «Мелкий несун, не более того, — решил он. — Вся цепочка налицо: экспедитор, водитель, грузчик. Что успели стянуть с весов, идет на стол и, видимо, родственникам. Мокрухой тут, пожалуй, не пахнет.»
Он вспомнил улепетывающего водителя в надвинутой на глаза кепке и усмехнулся. Терехина, экспедитор, тоже не в счет. Карташов в то время еще не работал. Словом, очередная пустышка. Для очистки совести он допросит всех троих, и можно ставить на мясокомбинате точку…