Под его пристальным взглядом ее щеки заалели.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — прямо заявила она.
— Так это твоих рук дело?
— Да.
— Зачем ты это делала? И главное, как?
Колин не знала, как ответить на первый вопрос, поэтому ухватилась за последний.
— Ты не единственный, кто умеет пользоваться компьютером.
— И все-таки это не объясняет, зачем ты это делала, — напомнил Эймон.
Колин не понравилось, что ее вынуждают оправдываться. Ее глаза засверкали.
— Да, я следила за твоей жизнью. О. тебе не было никаких новостей, но затем я случайно наткнулась на статью в Интернете, посвященную некоему Эймону Мерфи. Меня это заинтриговало. Я видела, как мучается твой отец. Он этого не заслуживал. Я решила, что, если ни один из вас не решается сделать первый шаг на пути к примирению, это должен сделать кто-нибудь другой.
— И ты вызвалась добровольцем. — Это прозвучало скорее не как вопрос, а утверждение.
— Да. — Она пожала плечами. — И не жалею об этом. В последний год твой отец уже самостоятельно бороздил просторы Интернета. Ему хватило недели, чтобы освоить принцип работы поисковой системы.
— Значит, ты делала это исключительно из доброты?
— Естественно. Уж не надеялся ли ты, что настолько меня очаровал и я делала это по какой-то другой причине?
— А ты была мной очарована?
Колин прикусила губу, сообразив, что проговорилась.
— Ну же, я жду, — поддразнил он. — Так ты была мной очарована или нет? — Эймон не сводил с нее внимательных глаз. — Или, — почти шепотом сказал он, — по-прежнему мной очарована?
Она перебрала в уме возможные ответы, но ни один из них не показался ей достаточно беззаботным, «мол, была, но это давно уже в прошлом».
Молчание затягивалось и становилось все красноречивее.
Колин облизнула пересохшие губы. Взгляд Эймона немедленно переместился на них. Его глаза засверкали, и она обреченно подумала, что чего бы она теперь ни сказала, он все равно не поверит. Ее реакция на этот вопрос слишком очевидна.
— Надо же, а я и не подозревал об этом, — задумчиво протянул он. Затем его голос изменился, и теперь в нем звучали хрипловатые нотки. — Хотя разница между восемнадцатилетним парнем и пятнадцатилетней девочкой все равно что пропасть, тогда как сейчас...
С ее сердцем начало твориться что-то неладное. Колин стояла не дыша и словно приросла к месту.
— Но прежде, я должен поблагодарить тебя за твою доброту. — Он склонился над ней, и на его губах показалась искушающая улыбка.
— Нет! — выкрикнула Колин и отступила на шаг. Затем, понизив голос, она продолжила более спокойно: — Подожди, ты не понимаешь. Я пришла сказать тебе то, в чем должна была признаться, как только ты приехал. Это касается фермы. И твоего отца.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Выражение лица Эймона в этот момент сказало ей все. Вопросительно приподнятые брови и блеск глаз свидетельствовали о том, что он заинтригован и раздосадован одновременно. Если бы она чуть-чуть опоздала со своим признанием, он бы ее поцеловал.
На секунду от этой мысли у нее сладко заныло сердце. Сколько бессонных ночей провела она, мечтая о том, как его губы прижмутся к ее губам и что она почувствует. И вот теперь, вместо того чтобы податься ему навстречу, она делает шаг назад, увеличивая между ними расстояние. Пусть уж лучше эта боль в груди, чем терпеть унижение, когда он отшатнется от нее, узнав всю правду.
— Сначала я расскажу тебе про Адриана, — с усилием произнесла она.
— Кто такой Адриан? — спросил он, невольно напрягаясь.
— Мой жених. Бывший жених, — тут же поправила она себя.
Эймон расслабился. В глубине его глаз вспыхнули веселые искорки.
— Слава богу. Я уж думал, что не так тебя понял в нашу первую встречу. — Он вдруг нахмурился. — Подожди-ка. Значит, этот Адриан и есть отец твоего ребенка? И это он бросил тебя и ушел с другой?
Колин просто кивнула, чувствуя комок в горле.
— Понятно. — Его голос изменился. Теперь он звучал почти безразлично. — Ты его еще любишь?
— Если я его и любила, то это уже в далеком прошлом. — Она пожала плечами.
— Значит, если я поцелую тебя на правах старого доброго друга, тебя не будут мучить угрызения совести, что ты его предала?
— Если кто и будет мучиться угрызениями совести, это точно буду не я, — выдавила из себя Колин.
— Тогда я не хочу больше слышать ни про какого Адриана.
Уже произнеся эти слова, Эймон подумал, что это не совсем так. Он хотел бы знать, какой негодяй мог так поступить с ней. Сказал, что женится на ней, сделал ей ребенка — и был таков. Что за идиот мог променять Колин на другую женщину, которая, может, и моложе Колин, но уж точно не обладает ее силой духа и добрым сердцем? Кто, если бы не она, посылал его отцу весточки от имени сына в попытках примирить двух упрямых мужчин? Его вдруг охватило незнакомое чувство нежности.