«Помер Ярилушка! Помер наш ласковый божич!»
Услышав такую весть, толпами поспешили к реке парни, а с ними молодицы и девушки.
Проливая горькие слезы, обрядили они тело погибшего бога и положили его в новый гроб из тесанных сосновых досок. Под предводительством одетого в белое платье жреца с заплетенными в косы седыми кудрями, обнесли женщины этот гроб вокруг уже поднявшихся нив и похоронили останки Ярилы на самом берегу светлой реки.
И долго лилась полная жалобы погребальная песня:
Так причитали женщины. Так причитают они и теперь, хороня в начале лета изображение бога Ярилы.
Царица-Солнце
Черный ворон трижды ударил клювом в слюдяное окно расписного терема царицы Солнца. Та отворила оконце и, рассмотрев в предрассветном сумраке стучавшего, спросила:
— Чего хочешь ты, вещая птица, и кто послал тебя к моему златоверхому терему?
— Светозарная, — отвечал ей ворон: — меня послал царь ветров Стрибог. Он приказал тебя предупредить, что завтра сам прилетит повидаться с тобою.
— Хорошо. Передай твоему господину, что я его буду ожидать.
Ворон улетел, но не успела царица загадать, по какому делу будет Стрибог, в оконную слюду снова послышался стук.
Царица Солнце опять открыла створу. На этот раз, распластав могучие крылья, к окну припал большой сизый орел.
— А тебя кто прислал? — последовал вопрос.
— Владыка Перун велел кланяться тебе и сказать, что завтра после полудня сам будет к тебе по важному делу.
И, взмахнув широкими крыльями, орел заторопился обратно.
«Почему это оба великих бога выбрали один и тот же день, чтобы меня посетить», — думала Солнце, направляясь приказать служанкам своим вымести к приезду гостей начисто пол и вымыть большой липовый стол.
В назначенный час золотисто-красный петух над кровлею терема захлопал крыльями и закричал, возвещая приближение гостей, и почти одновременно с разных сторон прибыли Перун и Стрибог. Каждый из них стал просить у облеченной в багряные одежды царицы отдать за нега одну из ее дочерей.
— Выдай за меня Утренницу, — говорил, протягивая могучую, обожженную молниями руку, Перун. — Я властелин громов и заоблачных стран, и твоя старшая дочь станет царить среди воздушных белых дворцов и зубцами украшенных башен. На синих полях у нее будут без счета пастись стада златорогих коров.
— Отдай за меня твою младшую дочь, — просил похожий на хищную птицу лицом и одеяньем своим быстролетный Стрибог, — ради нее я примчался к тебе от ущелий Карпат. Вечерница станет властвовать над всеми ветрами в мире. От нее будут зависеть морские бури и снежные вьюги в степях. По ее слову будут рушиться горы и перекочевывать с места на место стада в царстве ее старшей сестры.
— Но у обоих вас уже есть дома жены, — возразила царица Солнце, — и не только жены, но и дети от них. Разве мало тебе, Перун, девяти сыновей?! Ваши супруги неласково встретят моих дочерей, и я боюсь, что их доля будет нерадостной.
— Утренняя Звезда станет моей самой любимой супругой, — сказал одетый в серый плащ из пушистых перьев волшебных, живущих за морем птиц, златобородый Громовник.
— Царица, ведь и ты не от одного мужа имела детей. Дочери же твои, выйдя за нас, не потеряют в своем царственном блеске и останутся самыми светлыми звездами в небе, — прибавил востроносый Стрибог.
— Мне лестно, владыки, видеть у себя таких, как вы, женихов, я рада буду назвать вас зятьями. Одного не хочется мне — выдавать дочерей против их воли. Если Утренница с Вечерницею согласятся выйти за вас, я позолочу на радостях всю листву на земле. Надо, стало быть, вам прежде всего получить их согласие.
И царица Солнце послала за Утренней и Вечернею Звездами.
Одна из невест в то время спала у себя в светелке, а другая собиралась идти ворошить серебряными граблями сено на розовевших небесных полях.
Обе Звезды в скором времени предстали, закрываясь от стыда рукавом, перед царицею матерью и ожидавшими тех женихами.
— Дочери мои милые, — начала торжественно мать Солнце, — пришло вам время расстаться с девичьей волей. Самые могучие из богов, потомков Сварога, сватают вас себе в жены.
И упали в ответ к материнским ногам обе Звезды.
— Не выдавай нас, матушка, замуж, не лишай девичьей свободы, — стали они жалобно просить в один голос.
— Разве не любы вам женихи? — спросила мать.
— Не бойся меня, Утренница! Синий венец из сверкающих молний подарю я тебе в день нашей свадьбы и четверку черных громокопытных коней. От ржания их трясется все небо, — попробовал уговаривать свою невесту Перун.
— У меня есть свой серебряный, с золотыми ободками, блестящий венец и никакого другого мне не надо. Коней же твоих я боюсь и ни за что не решусь на них ездить. Мне не любы ни подарки твои, ни сам ты, могучий владыка.
— А я, — свистящим голосом сказал круглоглавый Стрибог, обращаясь к Вечерней Звезде, — пригоню тебе на забаву целые стада небесных волшебных зверей. Все они умеют принимать разные виды. Будет тебе чем потешить твое сердце, царевна.
— Я всегда боялась твоих зверей, небесный владыка. И всегда, только лишь завижу их стадо, тотчас же прячусь у себя в терему. И сам ты слишком страшен для меня, чтобы я согласилась стать твоею женою.
— Простите моих дочерей, дорогие гости. — сказала мать Солнце, — они не понимают еще чести, которую вы нм предлагаете. Погодите с ответом. Одумаются они и согласятся.
— Подумайте, царевны, — сказали женихи и покинули терем царицы с красно-золотым петухом над острой вершиною резьбою украшенной кровли.
Как только лип скрылись из глаз, в горницу плавно вошел, бледной рукой оправляя алмазный пояс на серебряной длинной одежде, Месяц, бывший в то время супругом царицы.
Бросив по сторонам внимательный взор и убедившись, что в горнице нет нелюбимого им пасынка, Дажбога, царственный Месяц направился к расписному трону жены.
— Я недовольна тобою, — встретила его та, — по ночам ты пропадаешь, а днем все время спишь, и никогда тебя нет. если нужно. Я хотела посоветоваться с тобою. Сейчас только были здесь женихи свататься к Утреннице и Вечернице.
— Кто? — озабоченно спросил Месяц.
— Перун и Стрибог.
— Неужели они согласились?
— Нет, пока отказываются, но, я надеюсь, потом согласятся. Стерпится — слюбится.
— Не выдавай дочерей против их воли, — стал говорить Месяц. — Перун очень жесток. Сегодня он бросает жену свою, влажноволосую Мокошь, ради твоей дочери; завтра бросит и Утренницу для какой-нибудь полюбившейся ему облачной девы, а то и зарежет ее как некогда Лайму…
— Не избаловались бы девки, — опасливо произнесла мать Солнце и прекратила разговор.
Через три дня, под утро в светелку царицы вновь послышался стук. Когда мать Солнце открыла слюдяную створку, у подоконника, впившись в него на когти похожими пальцами, оказался сам птицеподобный Стрибог.
— Ты спишь, Светозарная, — заговорил он поспешно, — а Месяц обманывает тебя в это время с твоими дочерьми. Не знаю только, которую из падчериц он недавно на моих глазах обнимал. Завидев меня издали, она немедленно скрылась, а твой муж поспешно поплыл в своей серебряной ладье по темному небу…
— Позвать ко мне дочерей, — тотчас же вскричала царица.
Немного спустя те явились пред матерью Солнцем.
— Которая из вас, забыв стыд и страх, обнималась сейчас с Месяцем?
Обе Звезды переглянулись с удивленным лицом, но ни одна из них не проронила ни слова. Почувствовав на себе бросаемые девами исподлобья гневные взоры, Стрибог смутился и, поспешно распрощавшись с царицею, скрылся.