– ….А Навские братья это те, что в городах Верхнем Навьграде и Великом Навьграде стояли и еще на реке Наве и у Навь озера. Это те братья, что из Нави к нам пришли, покой края этого хранить, – мужик пояснял охотно, – Они и крепости здеся ставили и пути водные хранили… и много чего еще. Сыренец – то же крепостица, там, на реке Нарове, где Ольгины курганы, еще со времен князя Рюрика и его дружин. Он, говорят, и Навских братьев позвал. Но то все байки и сказы. А тама, – он кивнул через озеро, – Тама замкИ, – он сказал не зАмки, а замкИ с ударением на «И», – ливонских братьев и тевтонских братьев стояли. Хотя все они из одного дома – Тевтонского. Навские дружили с ними, никогда не цапались.
– А как же Ледовое побоище? – удивился Продюсер.
– Это кино, – неожиданно по современному ответил мужик, – Хорошее кино, но кино. А магистр Ливонского братства, по ихнему Ордена, Андрей фон Вельвин, про Александра Мастера Навского так говаривал. «Несть равных ему во всем свете!» Так оно и есть.
– Да уж, – поддержал его Редактор, – как это в летописи написано? Типа… слава его гремела от «моря Студеного до Аравийских гор и самого Югипта». Так ведь, Торбеня?
– Не знаю, не писал. Тута без меня Баянов хватает.
– Так, так, – подтвердил Продюсер, – Это ведь о Невском Карамзин писал, что благородные люди из Германии, Франции, Англии, Шотландии, Кастилии и особливо из Пруссии считали большой честью служить ему и что потомки их поныне служат Государству Российскому на «высших должностях»…
– Скажи Торбеня, – вдруг прозаично спросил Редактор, – Заночевать здесь можно?
– Нет! – уверенно ответил мужик, – Погранзона.
– А гостиница далеко?
– В Сланцах, – так же уверенно ответил мужик, – или в Плескове, Пскове то бишь.
– Ни хрена! – выдохнул Банкир, – А что, в Гдове нет!
– В Гдове – нет!
Только тут все заметили, что вечер уже почти превратился в северную белую ночь.
– А сколько до Сланцев? – уточнил Банкир.
– Да километров сто с хвостиком, – прикинул мужик, – Добежите. Дорога хорошая.
– Тогда, прощевай Торбеня, – пожал ему руку Редактор, – Спасибо за рассказ.
– Прощевайте. Приезжайте еще, – крепок пожал тот руку в ответ, – Да поспешайте. Тут будут мемориал Ледовому побоищу ставить. Все перелопатят, перекроят. Вороний камень отыщут. И Собор тож снесут, – он вздохнул, – Прощевайте.
Быстро попрыгали в машину, и рванули в Сланцы. Успеть бы, заночевать.
Глава 3. Приходи и владей нами…
Уже ночью сидя на кухне в гостиничном номере, команда обсуждала свалившиеся на их голову открытия. Тут тебе и Царствие мертвых северных владык, по словам деда Щукаря хозяина козла созерцателя, раскинувшееся от Чудского озера до Балтики. А оттуда до Ладоги.
– А ведь дед то нас на распутье встретил, – заметил Редактор, – Это он нам дорожку выбрать помог. Символично.
– Не надо всюду приплетать мистику, – отпарировал Продюсер.
Потом под чаек обсудили странные заявления мужика из Кобылина городища о неизвестном никому Навском Ордене и его Магистре Александре Навском.
– А в этом что-то есть, – подвел черту Редактор, – Надо будет покопать.
– Главное не закопать, – опять диссидентски заявил Продюсер. Прикинули, что завтра надо будет проскочить на курганную группу княгини Ольги, которая тут под боком в Принаровье, и разошлись по койкам.
Редактор поворочался на скрипящих пружинах. Затем провалился в сон.
Его покачивало, убаюкивая. Вроде не на корабле, подумал он. Открыл глаза. Ноги плотно стояли в стременах, и лошадь шла быстрым шагом, не отставая от впереди идущего коня князя. Рука его, как и в прошлый раз, сжимала древко княжеского знамени. Рядом с князем ехал Торбеня, повзрослевший на двадцать лет. Он о чем-то переговаривался с Александром. Редактор напряг слух.
– Торбеня, – говорил князь, – Ты гонцов во Владимир послал, что бы встречали нас и столы готовили. Как никак, столь гостей на рождение сына везем.
– Послал, княже, – отвечал Торбеня, – Все сделают. Как сына крестить будешь. Он у тебя четвертый.
– Даниилом нареку. Вон митрополит Кирилл крестным отцом вызвался.
– Так и Магистры все. Тевтонской, Ливонской братии и даже Храмовники то ж хотят быть отцами ему – кивнул Торбеня, – Даже сам хан Ногай своим сыном его нарекать будет. Какой удел ему откажешь? По законам Правды Русской четвертому сыну окромя покрута, коня и доспеха отказать нечего. Он в службу должон идти.
– Сам знаю, воевода, что ему в службу идти, – закусил ус Александр, – Потому откажу ему Дом Богородицы – Москву. Коли все Старшие Мастера его под свою защиту берут, то и сидеть ему на Москве, на братской казне. Ты как думаешь?