И еще об одной стороне дела.
Международный терроризм неоднороден. Спектр достаточно широк. Здесь и «левацкие» группировки, всевозможные маоисты, троцкисты, леворадикалы из обширной палитры коммунистических и анархо-синдикалистских движений. Здесь и «правые», организации неофашистов и тому подобных правых националистов. К ним, как правило, примыкают сепаратисты — иногда в их «окраску» примешиваются и религиозные «тона». Здесь и «уголовный», в традиционном понимании, терроризм — преступления против правительств, организаций и личностей с прямой материальной корыстью (похищения и шантаж с целью получения выкупа). Здесь и действия маньяков[147] — они редко, но все же имеют и международный характер. Сама многочисленность направлений терроризма указывает, что существуют некие глубинные социально-политические закономерности его появления и распространения.
Во все времена существовало, равно как «обычная» преступность, стремление отдельных лиц и их сообществ к изменению если не существующего в соответственной стране строя, то, по крайней мере, того соотношения властных и финансовых структур, которое составляло реальность государства. Так было во все времена; бунтари, смутьяны, заговорщики, мятежники и так далее появлялись всегда, во всех государствах и во всех формациях. Всю историю шла борьба против них — или шла их борьба против тех, кто занимал «несправедливое», с их точки зрения положение, обладал «несправедливыми» привилегиями и так далее. Форм этой борьбы было и есть множество — бунты, смуты, заговоры, дворцовые и теневые перевороты, тайные и явные организации, вплоть до гражданских войн. Весьма разнообразны и способы общественной или групповой (клановой, государственной и т. д.) самозащиты: всевозможные механизмы «высылки» потенциальных смутьянов, кастовые и цеховые системы, клерикальная поддержка социальных иерархий, общественное призрение и социальное обеспечение и так далее. Наиболее оптимальной на сегодняшний день представляется социальная организация социал-демократического толка — не случайно, наверное, в странах «европейского социализма», в Скандинавии в частности, уровень терроризма самый невысокий. Террор — оружие слабых; это не клеймо, а констатация факта. Развитие организационно-технической базы силовых структур и политическая воля подавляющего большинства правительств таковы, что за редким исключением лобовые военные действия, а зачастую и «городская партизанская война» попросту обречены. Очаги террористических движений, особенно на почве национализма и религиозного радикализма, могут тлеть достаточно долго и могут, — как показал хотя бы «черный сентябрь США», — приводить к тяжелым жертвам и потерям. Но попытки «лобового» противостояния обязательно оборачиваются разгромом «оппозиционеров». Но если отбросить личные амбиции и личный фанатизм, а также — практически во всех случаях без исключения — корыстолюбие «вожаков», лидеров террористических организаций, то нельзя не признать, что за ними есть социальная база. Существует достаточно большое количество людей, которые испытывают социальную ущемленность — и в таких размерах, что готовы принять «теории», «доктрины», «фетвы» и так далее, борьбы на грани, или за гранью самопожертвования.
В терминах современной политологии явление, из-за которого «обычная» демократия стала источником социальной напряженности во всемирном масштабе, называется глобализмом. Это комплекс сопряженных процессов по вовлечению большинства (в пределе — всех) регионов и стран мира в единую систему производства и распределения материальных и культурных ценностей. Сам по себе глобализм не направлен на ускоренное «стирание» национальных особенностей; вполне возможно — и практически уже достигается в ряде стран — принятия достаточных мер по защите и развитию национальных культур в совокупности к объективной тенденции формирования всемирного культурного поля. Но его реальная экономическая основа позволяет предположить, что пока что он чреват угрозой для общественной стабильности. Точно так же, как «дикий» капитализм был прогрессом по отношению к рабовладению, но реально требовал внутреннего перерождения, возможно, по механизму социал-демократии, — или же был чреват социальными революциями. И требуется осознанная и радикальная «доработка», — иначе дело в нашу эпоху, эпоху распространения оружия массового уничтожения, может закончиться гибелью цивилизации. Еще точно неизвестно, не было ли у «АльКаиды» атомной бомбы, но вот что она есть у дюжины стран, подверженных опасности кризиса — это уж точно. Глобализм, пользуясь терминологией марксистской экономической школы, есть высшая (и уж точно последняя) стадия развития империализма, то есть «монополистического» капитализма. В условиях частной собственности и свободного предпринимательства появление крупных корпораций, приобретающих национальные, а затем транснациональные и в потенции глобальные масштабы, есть процесс совершенно «естественный». Естественно и существование широкого слоя мелкого и среднего бизнеса, «размываемого» сверху и снизу (выпадением из бизнеса с переходом в категорию наемного труда и разрастанием до бизнеса крупного). Национальные законодательства и инспирированные ими социальные и государственные механизмы за прошедший век, а особенно в период после Второй мировой войны, обеспечили, в большей или меньшей мере, перераспределение общественного богатства и создание (в большей или меньшей степени) режима общей заинтересованности граждан в развитии или поддержании высокого уровня экономического развития.
147
Небольшой штрих борьбы с маньяками. В декабре 1997 года ФБР объявило о введении новой Национальной системы ДНК-индексации (NDIS). NDIS позволяет судебным лабораториям устанавливать связь серийных тяжких преступлений с друг другом, и лицами, известными как сексуальные маньяки, посредством электронного обмена анализами ДНК. Митохондрийный ДНК-анализ (mDNA) позволяет в считанные минуты установить личность даже по крупице человеческих волос.