Еще одна особенность связана тоже с принципиальными отличиями американского общества от большинства, если не от всех остальных. Мы здесь, в Старом Свете, издавна считаем, что, чуть перефразируя Есенина, «…проживаем в стране \ Самых отвратительных громил и шарлатанов». На самом же деле то, что традиционно, хотя и не совсем точно, называется социальными корнями преступности, в США столь мощны и разнообразны, что лишь усилиями правоохранительных органов удается удерживать какой-то баланс, и то на самом высоком в мире уровне. А кроме социальных, есть ведь и «корни» психологические, действующие в обществе, давно уже сосредоточенном на культе успеха, едва ли не сильнее, чем в любой другой стране мира, а также корни «психофизиологические», также весьма значимые для США.
Громадный вклад и в уровень преступности, и в тяжесть борьбы с нею вносит специфика США как вооруженной страны, причем с мощнейшей традицией вооруженного насилия. Количество огнестрельного оружия в США колоссально — больше чем по стволу на каждую душу населения, включая младенцев. Очень велик диапазон его легитимного применения, — по сути, в той же американской традиции. Если в большинстве стран мира обладать оружием, кроме специальных случаев, опаснее, чем быть без него, и всякое его применение (даже со стороны сотрудников правоохранительных органов) обставлено кучей ограничений и становится предметом юридических разбирательств, то в США наоборот. Обладание оружием и его использование — норма для рядового гражданина, и ограничения распространяются только на социально опасные меньшинства, — и на применение его вне очень широких, и с младенчества известных каждому американцу рамок.
В мире нет страны с такой расовой, этнической, религиозной и идеологической пестротой, как США. Причем никаких возможностей территориального сепаратизма осуществить в США практически невозможно, — но в то же время в стране весьма медленно преодолевается (если преодолевается вообще, несмотря на сосредоточенные многолетние усилия) межрасовая враждебность.
Очень велики и своеобразны в США и исторические корни (или традиции) противостояния между отдельными гражданами, этническими и политическими (а сейчас еще и религиозными) группами, включая вооруженное насилие. Велика сила международных (прежде всего этнических или родственных) связей. Чрезвычайно сложно американское законодательство, что, в частности, делало в свое время практически невозможным осуществление деятельности федеральных или общегосударственных структур. Существенна — и едва ли не в наибольшей степени среди всех стран мира продвинута, — деидеологизация. И еще очень и очень многое, без учета чего серьезный исторический анализ превратится либо в бессмысленный панегирик, либо в памфлет. И трудно не согласиться в данном случае с Доном Уайтхедом, что «ФБР нельзя понять, не изучив те силы, которые в прошлом способствовали формированию будущего… История ФБР, собственно говоря, идентична истории США». («The FBI-story», 1956 г.).
Надо учитывать, в какой обстановке достигнуты были существенные успехи ФБР в борьбе с преступностью, с проявлениями или попытками политического, национального или этнического терроризма (а сейчас еще терроризма религиозного), в деле контршпионажа, организации режимов охраны и безопасности. И надо учитывать, что многие громкие истории, связанные со знаменитыми покушениями в США, а также крупными террористическими акциями (скажем, взрывами, организованными арабскими террористами) — по большому счету не столько промахи или слабости ФБР, сколько издержки устройства самого американского общества. Динамичного, свободного (то есть предельно ограничивающего вмешательство государства в жизнь и действия своих граждан), внутренне крайне неоднородного, — и обладающего большим потенциалом вооруженного насилия.
И не стоит забывать, что службы безопасности и контрразведки всех стран мира без исключения выглядят в реалиях общественного сознания своего народа в лучшем случае двойственно, а в историческом аспекте и проявляются, и воспринимаются неоднозначно.