История получилась бы — закачаешься!
А он не собирается ее печатать, потому что больше интересуется историей, сидящей с ним рядом.
— Насчет офиса конгрессмена… Кто знает, а вдруг тот взломщик вернется? Кто-нибудь же должен понаблюдать.
Ей потребовалась секунда, а потом она улыбнулась.
— Звучит логично.
— Это не лучшее место для наблюдения.
— Какие будут предложения?
— Помнишь тот черный кожаный диван в приемной?
Она тихо ахнула.
— Ты шутишь. Ты предлагаешь… проникнуть внутрь?
— Да.
— Невзирая на огораживающую ленту?
— Да.
— И просто… посидеть на диване?
— Нет.
— Нет? — В ее голосе послышалась хрипотца. — А что же тогда? Мне больше ничего не приходит в голову, кроме как заняться на диване горячим, потным сексом.
Он со свистом втянул воздух.
— Вообще-то я думал о том, чтобы заняться любовью, но горячий, потный секс меня тоже устраивает.
Меган закрыла глаза.
Он не мог понять, хороший ли это знак. Когда молчание затянулось, он стал склоняться к мысли, что, вероятно, не слишком хороший.
— У тебя еще осталась карточка.
— Не имеет значения.
— Отдай мне ее.
Она покачала головой и завела машину.
Она отвергает его? Что такого может быть на этой карточке?
Ее сумочка по-прежнему лежала в перчаточном отделении. Он открыл его. Меган как раз тронулась с места, когда Барри сунул руку за карточкой. Она резко крутанула руль, затем ударила по тормозам. Не обращая на нее внимания, Барри достал карточку.
Они остановились у заднего входа в офис конгрессмена. Барри прочел карточку. На ней было только одно слово: «Сдавайся».
— Сдавайся? Мне нравится ход твоих мыслей. Я тоже подумал кое о чем, когда заходил в «Квики Март». — Он показал ей пакетик в кармане куртки.
— Остался еще только один вопрос. — Она наклонялась к нему до тех пор, пока ее губы не оказались совсем рядом с его губами. — Как быстро ты сможешь попасть в это здание?
— Задача не должна быть слишком трудной. — Они выбрались из машины и встали перед опечатанной дверью.
Первое правило взломщика: проверь и убедись, заперта ли дверь. Барри повернул ручку. Она была заперта.
Теперь самая сложная часть. Барри нащупал нож-отмычку на своей цепочке для ключей.
— Меган, почему бы тебе не зайти с фасада и не посмотреть, все ли чисто.
— Перестань, Барри. Если мы поймаемся, значит поймаемся.
— По крайней мере отвернись.
Насмешливо покачав головой, Меган повернулась спиной. Барри достал свои ключи, снял зажим с ножа и вытащил отмычки.
Было темно, ключи позвякивали, и от вожделения дрожали руки, а желание затуманивало зрение. Он был явно не в лучшей форме для взлома.
— Барри. — Меган перевесила сумку на левое плечо и протянула руку. — Дай мне свой инструмент.
Он молча отдал ей нож. Меган так же молча изучила составляющие, веером торчащие из ножа, выбрала одну и несколько секунд спустя открыла дверь. Она вернула ему ключи. — Только не превращай это в оскорбленное самолюбие. Меня этому учили.
— Дело не в самолюбии…
Меган прервала его поцелуем. Барри стиснул ее в объятиях и ответил на поцелуй, показывая, что его самолюбие вполне может вынести женщину, которая берет инициативу на себя.
Огни проезжающей машины проникли сквозь жалюзи, отчего световые полоски пробежали по полу.
Меган вздохнула, и Барри отстранился ровно настолько, чтобы прислониться к ее лбу своим.
— Нам не обязательно делать это, если ты не хочешь.
— Ты шутишь? У меня только что был еще один выброс адреналина. Идем быстрее на диван, пока трепет не прошел.
— Ох, милая, это еще не трепет. Я покажу тебе настоящий трепет. — И он целовал ее весь путь до кожаного дивана.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Барри заставил ее почувствовать себя женственной. Это была не та женственность, которую, как Меган думала, ей всегда хотелось ощутить, не та, которую, на ее взгляд, чувствуют другие женщины, но женственность особая, ее собственная. Впервые ей нравилось быть такой, какая она есть.
Она знала, что мужчинам нравится ее грудь, но это никогда не придавало ей женственности в собственных глазах. Если честно, то чаще всего у нее складывалось впечатление, что ее приятели встречаются с ее грудью, а не с ней.