— Ты с кем там, черт побери, болтаешь? — прошипел он.
— Все в порядке, — отозвался человек из бара, — не надо ее наказывать. Она разбила мою трубку и отказалась меня обслуживать — это твоя школа, Джо? Иди сюда, я хочу взглянуть на тебя.
Джо Мерлин оттолкнул Мэри.
— Так это ты, Джем? Чего тебе нужно в «Джамайке» на сей раз? Я не могу купить у тебя лошадь, если ты приехал за этим. Дела идут плохо, я беден как церковная мышь. — Он закрыл за собой дверь, оставив Мэри в коридоре.
Девушка взглянула в зеркальце. Грязное пятно на щеке оттерла фартуком. Значит, это Джем Мерлин, младший брат ее дяди. Ну конечно, она с самого начала отметила сходство. У него были глаза, как у Джошуа Мерлина, только без мешков, такой же подбородок, линия рта. Он выглядел так, как мог выглядеть Джошуа Мерлин восемнадцать-двадцать лет назад, только чуть меньше ростом и гораздо стройнее.
Мэри плеснула воду на каменный пол и начала яростно тереть его тряпкой. Что за гнусная порода эти Мерлины, с их бесцеремонностью и грубостью! Джем столь же необуздан, как и его братец, это сразу видно. Тетя Пэйшнс говорила, что он самый неуправляемый в их семейке. Хотя он пониже ростом и поуже в плечах и бедрах, чем Джо, в нем тоже чувствуется физическая сила. Скоро и он станет точь-в-точь как брат Джо, если пойдет по той же дорожке. «Против крови все бессильно, — говорила мать. — Если два поколения живут честно — они могут иногда поправить дело, но третье поколение обязательно сорвется и начнет все по-старому». И с этими ужасными Мерлинами связала свою судьбу тетя Пэйшнс! Она лишилась всего: воли, характера. А ведь могла стать женой фермера из Гвика, иметь детей, свой дом, землю и все атрибуты спокойной зажиточной жизни: сплетни с соседками, церковь по воскресеньям, поездки на рынок. Почему женщины так глупы и близоруки?
Размышляя на эти вечные темы, Мэри ожесточенно скребла каменные плиты. Она была так занята, что не услышала, как в окно стукнул камешек. Только когда от обрушившегося града камней стекло треснуло, Мэри поднялась с пола и выглянула. Внизу стоял Джем Мерлин, держа под уздцы лошадь. Мэри отвернулась, но в окно снова полетели камешки, и стекло разбилось окончательно.
Мэри вышла на крыльцо.
— Что вы тут хулиганите? — спросила она, неожиданно застеснявшись своих растрепанных волос и грязного фартука.
Он по-прежнему рассматривал ее с любопытством, но без всякой враждебности.
— Прости, если я был груб с тобой, — сказал Джем. — Я просто не ожидал в этой дыре встретить женщину, и уж тем более столь приметную. Я думал, Джо подобрал тебя где-то в городе и привез сюда в качестве наложницы.
Мэри снова покраснела.
— Разве я похожа на горожанку? В этом фартуке и башмаках? По-моему, любой, у кого есть глаза, легко догадается, что я выросла на ферме.
— Не знаю, не знаю, — отвечал Джем уклончиво, — одень тебя в красивое платье и туфли на каблуках да сделай прическу — ты и в большом городе не затерялась бы.
— Вы думаете, что делаете мне комплимент, — сказала Мэри, — но я себя лучше чувствую в собственном наряде и хочу оставаться сама собой.
— Что ж, дело хозяйское, — засмеялся он.
Мэри повернулась, чтобы уйти в дом.
— Да подожди же, не уходи, — сказал он. — Если бы ты знала моего брата, ты поняла бы, что я имею в виду. Странно видеть такое хрупкое существо в «Джамайке». Зачем вообще ты сюда приехала?
Мэри посмотрела ему в лицо — он был серьезен на этот раз, и его сходство с Джо улетучилось. Как жаль, вдруг подумалось ей, что он Мерлин!
— Я приехала сюда к тете Пэйшнс, — отвечала она. — Моя мать умерла совсем недавно, и у меня больше нет родных. Скажу вам одну вещь, мистер Мерлин, — я рада, что она перед смертью так и не увидела свою сестру.
— Да, не думаю, чтобы ее брак с Джо был идиллией, — согласился Джем, — у него всегда был чертовски крутой нрав, к тому же он пьет как лошадь. Никогда он не был другим, сколько я его помню. Он частенько бил меня маленького, да и сейчас хотел бы это сделать, но не решается.
— Мне кажется, тетю ввели в заблуждение ваши обманчивые глаза, — сказала Мэри. — Тетя Пэйшнс всегда была легкомысленна. Она не вышла замуж за фермера, который просил ее руки, и уехала из дому, чтобы встретить вашего брата. Это был самый черный день в ее жизни!
— Ты не слишком высокого мнения о Мерлинах, а? — насмешливо спросил он.
— Что же тут странного? Дядя превратил мою тетю из веселой, красивой женщины в жалкое существо, и я, пока живу на свете, не прощу ему этого!
Джем присвистнул и потрепал холку своей лошади.
— Мы, Мерлины, увы, никогда не были ласковы с нашими женщинами, — согласился он. — Я помню, как папаша бил мою мать до тех пор, пока она встать не могла. Но она его все равно любила и была при нем до самой смерти. Когда его повесили в Эксетере, она три месяца ни с кем не разговаривала. Ее волосы в одночасье поседели. Бабку свою я не помню, но мне рассказывали, что она дралась рядом с моим дедом в Каллингтоне; когда солдаты пришли, чтобы схватить его, она откусила одному парню палец. Не знаю, за что можно было так любить моего деда, только он о ней больше ни разу и не вспомнил, а когда его наконец посадили, он все свои сбережения оставил другой женщине.
Мэри молчала, ее поражало спокойствие в его голосе. Джем говорил об этом без тени сочувствия и жалости, и ей подумалось, что этим людям такие чувства просто незнакомы.
— Как долго ты собираешься оставаться в «Джамайке»? — спросил он. — Это не место для приличной девушки. Компания здесь неподходящая.
— Что я могу поделать, — вздохнула Мэри, — но я ни за что не оставлю тетю одну, особенно после всего, что я здесь видела.
— А что ты могла узнать за такое короткое время? — спросил Джем с деланным безразличием.
Но Мэри было нелегко провести. Ведь дядя мог попросить своего братца проверить, не проболтается ли она. Нет, она не такая дура. Мэри пожала плечами.
— Я помогала дяде в баре в субботу вечером, и мне не очень понравились люди, которые тут собирались.
— Чему уж тут нравиться, — покачал головой Джем. — Они не приучены к изящным манерам: слишком много времени проводят в тюрьмах нашего графства. Интересно, что они подумали о тебе? Наверное, ошиблись, как и я, и теперь ославят тебя на всю округу. А в следующий раз Джо запросто проиграет тебя в кости, и ты окажешься в седле за спиной какого-нибудь грязного браконьера.
— Для этого, — ответила Мэри, — им придется оглушить меня или вовсе убить.
— Для них это сущие пустяки, — сказал Джем и невесело рассмеялся, совсем как его брат.
— А чем вы занимаетесь? — неожиданно полюбопытствовала Мэри.
— Я конокрад — без тени смущения ответил он. — Но это не слишком прибыльное дело. Мои карманы постоянно пусты.
— И вы не боитесь, что вас поймают?
— Кражу лошади непросто доказать, — пояснил он. — Допустим, хозяин отправляется ее искать. У той лошади длинная грива, одна нога в белом «чулке» и горошина в ухе — это сужает поиск, не так ли? И вот хозяин идет на ярмарку в Ланстон. Но он не найдет своей лошади. Хотя, конечно, лошадка здесь — где ж ей быть. Ее уже купил барышник и перепродал кому-то. Только гриву ей обрезали, «чулочек» закрасили, а в ухе вместо горошины — шрамик. Хозяин на нее даже не взглянет. Все очень просто.
— Если это просто, то почему вы не проезжаете мимо «Джамайки» в собственной карете?
— Я никогда не умел считать деньги, — улыбнулся он обезоруживающе. — Ты бы удивилась, если б знала, как быстро утекают денежки из моих пальцев. Например, на прошлой неделе у меня в кармане было десять фунтов. А сегодня — всего шиллинг.
Мэри неожиданно рассмеялась. Он был так откровенен, говоря о своем малопочтенном ремесле, что она не могла на него рассердиться.
Джем Мерлин мрачно насвистывал, а потом вдруг наклонился к ней.
— Послушай, я говорю серьезно. Можешь забыть всю чепуху, что я тут нес. Мы с братом никогда не дружили, и я могу говорить о нем все, что хочу. У нас с ним разная жизнь — так уж судьба решила. Но с какой стати тебе-то быть замешанной в его грязных делах? Почему бы не сбежать? Я провожу тебя до Бодмина.