— Видали, какой у нас Ромка? Всем нос утер! Слыхали, что директор пишет? «Благородный поступок…» Что, съели?!
Гордость — дело неплохое. Но зачем же ею других по головам дубасить?
Войдя с фотоаппаратом в кабинет директора, Андрей увидел там вот какую картину. Ромка Суровцев, скромно потупя взор и скрестив руки на коленях, сидел на краю дивана, а Мумин Ахмедович возбужденно кричал в телефонную трубку:
— Милиция?.. Это милиция?.. Товарищ лейтенант, у нас случилось радостное происшествие. Вы будете у себя? Отлично! Минут через двадцать к вам явится наш ученик. С какой повинной? Что вы! Не с повинной, а с находкой. С кладом!..
На столе директора стояла облепленная глиной фарфоровая ваза. Сквозь налипшие комья на боку вазы была видна любопытная картинка: трое мужчин, увитые толстыми змеиными кольцами, тщетно пытались высвободиться из плена. Поймав взгляд Андрея, Мумин Ахмедович восхищенно пояснил:
— Это же — Лаокоон! Античный миф про Лаокоона и его сыновей. Их боги покарали… за прорицание Лаокоона. Он их против Одиссея предостерегал… Вы это по древней истории проходили. В пятом… Нравится?..
Андрей растерялся:
— Кто?.. Миф?..
— Не про миф спрашиваю, а про вазу. Красота какая! Роман на своем огороде нашел. Представляешь? И вот — принес… Представляешь?! Решил сдать государству находку. Ну, молодец, а?! Я в этом деле, честно говоря, не очень… Но как бы там ни было — вещь старая. А главное — что сам он принес, сам!
— Наверное, этот Лаокоон очень дорого стоит! — восхищенно протянул Андрей.
— Сколько бы ни стоил, — перебил Мумин Ахмедович, — тут совсем другое ценно, другое. Сам сдал, понимаешь — сам. Ведь от Ромы такого никто не ожидал. А ведь сдал, чертяка, не утаил. А ты говоришь — дорого стоит… При чем тут деньги…
Директор подлетел к вазе и поманил к себе Андрея и счастливо шепнул:
— Это, Андрюха, еще не все!.. Иди сюда скорее. Посмотри-ка, что тут лежит.
Андрей склонился над жерлом вазы и увидел разноцветные бумажки. Потянул на себя одну из них. Деньги! Старинные деньги!
— Они лежали в вазе? — догадался Андрей.
Ромка поднял голову, решив, по-видимому, что он уже вдоволь отдал дани скромности и что, умножая это качество, можно незаметно перейти грань приличия.
— Там лежали, там, — буркнул он. — Девятьсот рублей.
— Девятьсот рублей! — ахнул Андрей.
— Копейка в копейку, — солидно подтвердил Ромка Суровцев. — Почти кусок и все — бумажками. Вот, сдаю государству. От и до…
— Здорово! — сдался Никитенко. — У нас в поселке еще никто кладов не находил.
Ромке эта похвала не понравилась.
— Скажи поточнее, — сердито поправил он Андрея. — Скажи, что никто у нас пока кладов не сдавал.
Это Ромка намекнул, что он первый, кто запер на замок не клад, а личные интересы. Мысль была, может, и спорной, но на столе-то сейчас горделиво высилась подземная находка и спорить о том, находились ли у нас клады и раньше, было бы неуместно.
— Что я должен делать? — с готовностью обратился Андрей к директору и погладил свой «Зенит», на «плечи» которого он уже успел приставить фотовспышку.
— Давай-давай! — заторопился Мумин Ахмедович. — Пленки не жалей. Я уже и лейтенанта Барханова предупредил, он ждет. Сними героя вместе с его находкой. Пусть нам на память останется это фото. Находку-то он сейчас отнесет в милицию. Так по закону положено.
— Где снимать? Прямо здесь?
— А чем тебе мой кабинет плох? Давай для начала здесь. Рома, кончай скромничать. Становись к своему кладу.
Видя нерешительность Суровцева, Мумин Ахмедович схватил его за плечи и поставил близ своего стола, передвинув вазу поближе к герою. Денежки, чтобы они были видны на фото, директор извлек из кратера вазы и, распушив цветным веером, протянул Ромке:
— Держи!
Вспышка трижды ослепила героя события, и каждый раз Андрей менял выдержку и диафрагму, чтобы исторический снимок получился наверняка.
— А теперь — в милицию! — радостно заторопил Ромку директор и обернулся к Андрею: — Тебя попрошу тоже пойти с Суровцевым к лейтенанту Барханову. Вместе пойдем. Сфотографируй момент сдачи клада. Это будет еще интереснее, чем здесь. Как думаешь?
Андрей согласился:
— В милиции интереснее. Можно было сразу там снимать.
Директор шутливо погрозил пальцем:
— Это брось. Роман клад сперва в родную школу принес. Поэтому пусть, так сказать, все этапы благородного поступка будут запечатлены. У нас Доска почета большая, места для всех снимков хватит…