— Пришла!.. — восторженно взвизгнула она, прилипла к окуляру и повела репортаж. — Села, голубушка!.. Ой, что сейчас будет!..
— Дай-ка, дай-ка, — заволновался Александр Григорьевич и сменил Замирку. Вдруг он нервно сжал руками ствол телескопа и зашептал:
— Так-так… Встает ваша курица… Встала… Ну-ка…. Вижу, одно яйцо есть… Ага, она уходит… Ой, что это? Чьи-то руки!.. Эй, да это же… Ха-ха!
И тут он схватился за живот и густо захохотал. Я прильнул к окуляру и не поверил своим глазам. На рафаэлькином одеяле покоилась решетка величиной с футбольное поле с тридцатью яйцами. Что за мистика? Тут что-то не так.
Я решительно повел бинокль влево, к калитке, и метко поймал залитое счастьем лицо… Васьки Кулакова.
— Вот он! — зло сказал я.
— Кто? — упавшим голосом спросила Замирка.
— Он, он, кто же еще у нас способен на такое.
— Ну и кто же там? — полюбопытствовал Александр Григорьевич.
В это мгновение он, конечно же, ликовал. Наш позорный провал одновременно означал торжество здравого разума и незыблемость науки. Курица второго поколения на глазах становилась мифом. Можно было поверить в два и даже три яйца. Но поверить в тридцать, да еще вместе с решеткой, мы никогда не смогли бы и сами, даже если бы не узнали, что нашими «открытиями» дирижировал Васька Кулаков.
Мы подавленно молчали. Александр Григорьевич вздохнул и не стал подшучивать над нами, понимая, что нам и без того ужасно плохо. Он вновь вздохнул и, воздымая палец, провозгласил:
— Чистота эксперимента, друзья, великая сила!
Уже сходя с лестницы и видя наши понурые лица, учитель добавил:
— А я все-таки вас поздравляю. Отрицательный результат — тоже результат. Опыт завершен, результат налицо… М-да… Советую поспешить, не опоздали бы на урок.
Мы побрели к Рафаэльке. Малыш еще спал. Я осторожно снял с одеяла решетку, чтобы спрятать ее от Рафаэльки. Довольно и нашего разочарования.
У Рафаэльки дрогнули ресницы, он заулыбался во сне — видать, все еще беседовал с Блондинкой. Наконец он разлепил глаза и увидел нас.
— Что? Надо собираться? Уже едем в Ташкент?
— Погоди, Рафаэлька, — остановил я его. — Где вчерашние три яйца?
— В тумбочке, вот.
— Дай их сюда.
Ребята с любопытством смотрели на меня, все еще не понимая, что я задумал.
Я знал, что во дворе Васьки Кулакова кур нет. А коли так, то, если и прежде яйца подбрасывал он, они могли быть только из магазина. А значит…
Я внимательно осмотрел скорлупу. Так и есть! Вот она — буква «Д». Тщательно стертая, она все-таки проглядывала на скорлупе.
Диетические! Из магазина! Васька!.. Ну и циркач! Он провел нас как цыплят. Всех… всех, кроме Александра Григорьевича, кроме биологии и сельского хозяйства.
Но что с ним теперь делать? Что?..
Что сказать Рафаэльке? Что?..
Малышу нет пока дела до чистоты эксперимента и его не утешит отрицательный результат. Он верит в свою волшебную Блондинку, и эту веру нельзя расколоть как яйцо. Может, в наказание заставить Ваську продолжать каждый день подкладывать Блондинке по яйцу, и тогда Рафаэлька еще долго не перестанет быть счастливым? А что? Вынесем решение совета отряда, а если надо — и дружины, вот и придется Ваське выполнять поручение. Идея! Пускай теперь скалит зубы и дальше. Но уже над собой… Пока Рафаэлька не вырастет.
Пока малыш с горечью не поймет и сам, что два яйца в день курица снести, увы, не может. И что в телескоп легче разглядеть Луну, чем друзей и себя…
КРУГЛЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Если бы Мумин Ахмедович не шутил, а сразу толком все объяснил история, эта хотя бы не началась так ужасно. А может, ее и вовсе не было бы.
Что стоило ему открыть нам — какой новичок появится в классе наутро? А он только сощурился и сказал:
— Завтра вас ждет сюрприз. Надеюсь, не станете обижать новичка?
— Придет новый ученик? — воскликнула Стела, председатель совета отряда. — Вот здорово! Теперь нас будет ровно тридцать. Ровно-ровно!
Стелла больше всего любит круглые цифры.
Представляю ее восторг, если бы директор школы объявил, что к нам спешно перебрасывают не одного, а целых одиннадцать новичков. А лучше сразу семьдесят одного.
Впрочем, тогда пришлось бы ставить парты в три этажа.
Я давно заметил, что Стелла на удивление влюблена во все круглое и ровное. Особенно в свои отчеты на заседаниях совета дружины. По ним выходит, что наши отрядные тимуровцы так хороши, что им нет подобных во всем поселке, а наши двоечники столь совестливы и трудолюбивы, что всегда полны готовности ровно через неделю после очередной крутой проработки стать образцовыми отличниками, минуя мучительную стадию пребывания в хорошистах. Прямо-таки отличные двоечники!.. Я уверен: Стелла втайне считает, что идеальный треугольник должен быть круглым, а идеальный круг — ровной линией…