Так я и сделала. Принесла к шкафу чемодан, который для этих целей выделил мне Койдан, но не успела приступить к переезду, как Ярослав, держа в руках чашечку чая, присел на кровать напротив шифоньера и внимательно за мной наблюдает.
То ещё удовольствие трясти нижним бельём перед носом мужчины.
— Ого! — вырвалось у меня, когда я раскрыла дверцы.— Однако я люблю одеваться.
Вешалки с вещами плотно прижимались друг к другу, чтобы втиснуть между ними даже легкую блузку, надо было знатно постараться и то не факт, что получилось бы. На полках творилась та же ситуация - забиты доверху.
Выдернула первую попавшуюся вешалку и у меня буквально отвисла челюсть.
Я это купила?
Носила?
Выходила в этом на улицу и меня видели люди?
Осторожно обернулась на Ярослава, он тоже таращился на короткое красное платье с прозрачными вставками в виде сеточки по бокам.
— Это не может быть моим! — с круглыми глазами сообщила я.
— Конечно же, нет. Оно определённо принадлежит бабе Наде, как раз её размер, — зло съязвил мужчина.
Оставила комментарий без ответа, раз уж я сама негодовала из-за фасона платья, реакция Койдана вполне обоснована. Надеюсь, остальная одежда меня реабилитирует, а красная тряпочка останется досадным недоразумением.
Наивная!
Следующая вещь, которую вынула из шкафа, была ещё провокационней, чем первая. Складывалось впечатление, что одежду я приобретала исключительно в магазине для взрослых. Наученная горьким опытом, не стала демонстрировать Ярославу что-то больше похожее на карнавальный костюм и кинула «стыдобище» прямиком в чемодан.
Тем временем мужчина отставил чашку с чаем на прикроватную тумбу, встал, потянулся к верхней полке, до которой мне без стула не достать, и в его руке появился рыжий с длинными локонами парик, затем ещё один, но уже с короткой причёской и каштанового цвета.
— Качественные парики из натурального волоса, — резюмировал мужчина и кинул шевелюры на постель. — А тут у нас что?
Зажмурилась, но когда раскрыла глаза, увидела что зря.
Ярослав с интересом рассматривал вполне безобидную миниатюрную статуэтку в виде слоника.
— Это портативная скрытая камера, — деловито сообщил Койдан, царапнул ногтем по выемке на животе слона, и статуэтка показала внутренности со сложным механизмом.
Что мы имеем: гардероб, полный развратных шмоток, набор париков, скрытую камеру, и это при том, осмотр мы только начали, и у Ярослава такое же шокированное выражение лица как у меня, пролить свет на ситуацию он явно не может.
— Так, — протиснулась к шкафу и закрыла его. — Дальше, пожалуй, справлюсь сама. Нечестно получается. Мы находим не совсем обычные вещи, оправдаться из-за амнезии я не в состоянии, а краснеть уже устала. Яр, подожди на кухне.
Глава 4
Ярослав
Скомороха доморощенная! Небось, сидит в комнате, шуршит барахлишком и радуется, какая я умная, а зря. Она ещё лифчики не носила, когда я этим трюком пользовался — сознайся в малом грехе и скрой большой. А в Вероникином варианте это звучит так — покажи Ярославу шмотки, с помощью которых ты за ним следила, и он поверит, что в твоей голове одно сплошное белое пятно. Теперь понятно, какую стратегию выбрала девушка. Убеждать меня и доказывать, что она не мошенница и информацию не воровала — бессмысленно. Всё видел своими глазами. Решила на амнезию по полной программе нажимать. С человека без памяти какой спрос.
Старенькая входная дверь скрипнула, и я выглянул из кухни в коридор, посмотреть, кто пришёл — Баба Надя.
Женщина, как и все люди в почтенном возрасте, тепло укуталась. На улице жара, а она, можно сказать, в пальто, шерстяных синих рейтузах и в цветастом платке — неотъемлемый атрибут всех бабулек.
— Добрый день, — подал я голос.
— Добрый–добрый. Только я трость куда-то задевала и найти не могу. Спряталась окаянная, — пожаловалась старушка и постучала по полу сподручным заменителем трости — обычной палкой, скорей всего подобранной где-то на улице. — А где Вероника?
— В спальне.
— Я ей трав от недуга принесла и ещё пошепчу, — скорей для себя, чем для меня, буркнула баба Надя и, тяжело переваливаясь с одной ноги на другую, поковыляла в комнату.
За женщиной не пошёл. Наблюдать, как ловкая девица пожилого человека дурит, противно. Вернулся за стол и налил себе ещё кружку чая.
За стенкой еле слышно доносились женские голоса, а потом всё стихло, и длилось молчание минут пятнадцать.