И она с решительным видом двинулась обратно к палатке, где ее ждали Предводительница и Малахитус. Аметисто едва поспевал за ней, изумляясь такой прытью пожилой женщины.
- Госпожа Предводительница, - произнесла волшебница самым любезным голосом, на который только была способна. - Я считаю, что по случаю нашей победы следует совершить нечто особенное.
- Что именно, госпожа Хвощ? - спросила наставница Лиги Скорпиона, не подозревая, о чем пойдет речь.
- Этот молодой маг влюблен в вашу воительницу, Сапфиру, и следует по такому редкостному случаю, в качестве милосердного шага и вообще для укрепления дружбы между вашей Лигой и сообществом магов...
- К чему Вы клоните?! - возмущенно начала, было, Предводительница.
Но Малахитус, который не любил, когда с его учительницей разговаривали непочтительно, так посмотрел на грозную военачальницу, что та прикусила язык. Была ли в этом магия, трудно сказать, но результат был налицо. Матушка Хвощ, которая не обратила внимания на все эти маневры, невозмутимо продолжила:
- Я понимаю, что Вы, госпожа Предводительница, стараетесь сохранить ваше сестричество, и Вы успешно с этим справляетесь. Но согласитесь, настоящая любовь, которую не разрушили ни Ваши строгости, ни испытания, выпавшие на долю влюбленных, заслуживает особого уважения. Отпустив Сапфиру, Вы ничего не потеряете, а мир приобретет двух счастливых людей, что ляжет новой каплей на весы добра. Вместо одной ушедшей девушки я предложу Вам достаточно сирот, которые остались от этой войны, так что Вы сможете продолжать воспитывать новых воительниц.
В другое время Предводительница, возможно, долго бы еще спорила, ведь она привыкла повелевать, но здесь, в присутствии столь сильных магов, она как-то сникла, махнула рукой и отправилась в палатку, а за ней двинулись Малахитус и матушка Хвощ. Последняя подтолкнула вперед Аметисто. Когда они появились перед Сапфирой, девушка уже не плакала. Она спокойно лежала, полностью предав свою судьбу в руки богов Триединства. Предводительница подошла к ней и строгим голосом произнесла:
- Сапфира! По просьбе сообщества магов я снимаю с тебя твои обеты! Ты больше не член Лиги и можешь выйти замуж за этого... - тут военачальнице изменила выдержка, ибо она продолжала сердиться на Аметисто, невольно покусившегося на непререкаемость ее власти.
- Госпожа Предводительница, Вы должны провести обряд до конца, - раздался за ее спиной голос матушки Хвощ. - Я прекрасно знаю правила! Вам надлежит произнести полную формулу, снять маску и взглянуть в глаза девушки, а, кроме того, воительница, уходящая из Лиги, обязана передать Вам свой меч! - сказала волшебница и возмущенно добавила: - Что это такое, совсем не стало квалифицированных специалистов! Даже снятие обета не могут провести, как положено!
Пришлось Предводительнице, которой за последние годы ни разу не приходилось выполнять подобный обряд, принять как можно более торжественную позу и прочесть полную формулу, а она была далеко не короткой. Наконец, настал момент, когда военачальница должна была открыть лицо. Чувствовалось, что ей совсем не хочется этого делать, и скоро стало понятно, почему. Когда маска была снята, оказалось, что лицо Предводительницы Лиги изуродовано такими шрамами, что никакой речи о женской красоте быть не могло. Она взглянула в глаза воспитаннице, и та вздрогнула от обжигающего взгляда своей наставницы, в котором были и боль от пережитых бедствий, и печаль о том, что ей никогда не суждено быть любимой и многое другое, о чем не всегда пристало говорить.
- Прощай, Сапфира! Ты хорошо послужила Лиге, - произнесла военачальница, надевая маску обратно. - Ты выдержала испытание опасностью и искушением, посмотрим теперь, выдержишь ли ты испытание повседневностью. Я принимаю твой меч, чтобы передать его той, которая заменит тебя.
- Но этот меч не принадлежит мне, - тихо сказала Сапфира. - Его дал мне Оливино, вольный стрелок Северного леса.
- Надо немедленно позвать его сюда, - решительно заявила матушка Хвощ.
Оливино был несказанно рад возвращению семейной реликвии. Поблагодарив Сапфиру и поклонившись всем, он выбежал из палатки и с криком радости рубанул Ледяным Шипом по лежавшей на земле статуе Уфу Темного, которая тут же рассыпалась в пыль...
Уничтожение зловещей статуи как будто сняло с плеч сторонников Триединства тяжелый груз. Вечерело, разгорались костры, возле них собирались маги, рыцари и все участники последней битвы. Жизнь брала свое: бойцы Триединства готовили ужин, беседовали и даже пели. У одного из костров слышался голос Оливино, распевавшего старинную кин-тугутскую песню:
Цветок волшебный скрылся от глаз
Среди дубовых корней,
Кто смог его увидеть хоть раз,
Тот стал сильней и мудрей.
Об этом в старой книге прочел
Барона юного дед,
И внук с тремя друзьями пошел
Искать траву-луноцвет.
Один, измучен зноем и зол,
Вернулся вскоре домой,
Пленен красоткой, вечер провел
В ее объятьях второй,
А третий сытый, с кружкой вина
В таверне встретил рассвет...
Лишь бедный наш герой дотемна
Искал траву-луноцвет.
Когда же понял, что по лесам
Весь день напрасно бродил,
Едва не дал он волю слезам,
На землю рухнув без сил:
"О, как же глупо было сюда
Идти за тем, чего нет!
Не буду больше я никогда