Искать траву-луноцвет".
Аметисто сидел, удалившись от костров, и смотрел в ясное осеннее небо. Казалось бы, его сердце должно было петь от счастья. Но он почему-то чувствовал только печаль и не мог понять отчего.
- Давай к нам, - раздался от костра голос Рубиуса.
Но Аметисто не ответил и побрел в темноту, пока еще не понимая, чего он хочет. Из глубины памяти всплыли слова, которые он прочел в стефенширской библиотеке:
"И вечно лежит на границе добра и зла сила великая, имя которой - магия. От столкновения тьмы и света рождаясь, людским умением управляемая..."
- Искать то, чего нет..., - вспомнилась чародею строчка из песни, он тряхнул головой, словно отгоняя какие-то видения, и направился туда, где Малахитус беседовал с матушкой Хвощ.
Подойдя к ним, молодой волшебник остановился.
- Что это с тобой, Аметисто? - встревожилась матушка Хвощ. - Тебе бы сейчас быть возле своей девушки, а не бродить с таким унылым выражением лица.
- Погодите, погодите, - неожиданно произнес Малахитус.
- Господин ректор, в Стефеншире я нашел старый свиток и забыл о нем, но сегодня он вновь не дает мне покоя, - произнес маг шторма. - История, записанная на нем, обрывается, и неизвестно, смогу ли я когда-нибудь узнать ее конец.
- Ну-ка, расскажи, что это за история, - заинтересовалась матушка Хвощ.
К удивлению присутствующих Аметисто смог почти дословно пересказать легенду о происхождении богов.
- Знаешь, - сказал ректор Академии, - этот свиток нередко случалось обнаружить пытливым ученикам, и когда они приходили с вопросами, наставники всегда находили нужные слова. А с тобой почему-то этого не случилось, свиток так и не попал в твои руки тогда, когда мы еще могли помочь тебе. Теперь ты уже не мальчик, и окончание этой истории тебе придется искать самому. Но берегись, это нелегкое знание. Теперь, когда судьба послала тебе возможность счастья, захочешь ли ты испытывать ее?
- Да, я хочу попробовать узнать все, что позволят высшие силы, - решительно произнес молодой маг.
- Смотри, Аметисто, - возразила матушка Хвощ, - не пытаешься ли ты променять надежду и любовь на то, чего нет...
- То, чего нет... Об этом пелось в песне... Значит, так тому и быть, я должен узнать эту тайну, пусть даже самой дорогой ценой, - сказал Аметисто.
- Ну, хорошо, - Малахитус взглянул в глаза молодого чародея. - Только помни, что узнавший тайну двух богов никогда уже не станет прежним. Нечасто находились у меня ученики, которые бы решились на это. Кто знает, может быть так и должно случиться, ведь счастье не будет полным, если тебя всю жизнь будет точить сожаление о невыполненном. Иди!
Малахитус начал бормотать какие-то слова, а затем выбросил вперед руку с посохом. Поток синего света ударил в воздух и перед Аметисто открылся сияющий портал, в который он вошел так быстро, как будто его кто-то подталкивал. На другой стороне не оказалось ничего величественного, только сколоченный из березовых поленьев алтарь Геоса с букетом увядших цветов среди густого нетронутого леса. Аметисто шагнул к алтарю, и картина внезапно изменилась. Он оказался в невысоком зале, заполненном сизым туманом. Сквозь его витые тяжи проглядывали три двери. Одни из них, цвета свежей травы, была обрамлена гирляндами цветов, другая, синяя, не имела никаких украшений, а третья кроваво-красная, казалась сделанной из текучего пламени.
- Здесь останешься ты, - произнес глухой, но отчетливый голос. - Пока первый луч солнца не разрежет ночную тьму. Ты узнаешь то, что хочешь знать, и сможешь выбрать, в какую дверь войти. Зеленая дверь выведет тебя туда, откуда ты пришел, и жизнь продолжится для тебя со всеми ее бедами и радостями. Синяя дверь ведет в храм Триединства, войдя в нее, ты отдашь себя на служение богам. Красная же дверь - это путь к смерти. Люди все идут к ней, но чем сильнее человек, тем длиннее его дорога. Теперь смотри и внимай!
И чародей увидел, как в борьбе богов, светлых и темных, рождаются и гибнут миры, как приходят беды и радости на землю Катахеи, увидел разгромленный Стефеншир и гибнущих в муках людей, знакомых и незнакомых.
- Нет среди миров сил, способных остановить вечный смертельный поединок света и тьмы, - прошептал чародей, и в этот момент ему привиделось залитое кровью лицо Сапфиры, сраженной врагом.
Он рванулся к красной двери, распахнувшейся, как чудовищная пасть, готовая пожрать нестойкого. Взгляду чародея открылась черная пропасть, у которой не было видно дна.
- О боги, что же я делаю! Нет, не поддамся этому мороку, сюда я еще успею, - встрепенулся Аметисто. Его природный страх высоты впервые сыграл хорошую роль. Едва маг отошел от ужасной двери, она сама собой захлопнулась, и что-то изменилось в зале.
- Ложь и предательство не кончаются со смертью злодеев. Уфу Темный не утратил своей силы. Все снова продолжится, так стоит ли возвращаться в мир? За синей дверью тебя ждет служение богам, покой и сознание твоей правоты, - прошептал спокойный и убежденный голос.
Слушая его, Аметисто сел посреди зала и задумался. Волны тумана наползали на его лицо, мелкие капельки охлаждали кожу, садились на волосы, и, казалось, что так можно сидеть вечно.
- Сознание правоты..., - вслух произнес чародей. - А какой правоты? В чем? За сознанием правоты может таиться гордыня, а это одно из имен матери Уфу Темного... Нет, пусть уж лучше я уйду ни с чем, но мир останется со мной, а я - в нем, и да решат боги Триединства мою участь так, как им угодно. Прощайте, великие! Я иду к тебе, моя Сапфира! - и отряхнув туманные клочья, чародей решительно шагнул в зеленую дверь...
А в это время где-то в Алмазных горах скатился маленький камешек, ему ответило эхо, и грозная снежная лавина покатилась с вершины, сметая все на своем пути...