В нежно-зеленеющем сквере играли веселые дети. Игумнов смотрел на них и улыбался. Несносные воспоминания о детстве томили его щемящей жалостью к себе. Он думал, что ему остается только умереть. Это страшило. Но он думал:
"Почему же не умереть? Ведь было же время, когда я не жил? Будет покой, вечное забвение".
Обрывки чужих мудрых мыслей приходили в голову и утешали его.
Игумнов вышел на набережную. Опираясь о гранит, он стоял и смотрел на тяжелые волны реки. Вот только упасть туда, и все кончено. Но страшно тонуть, - захлебываться, давиться этими тяжелыми, холодными волнами, беспомощно биться и наконец в изнеможении опуститься на дно, чтобы течение повлекло тело вниз и потом выбросило безобразный труп где-нибудь на взморье.
Игумнов вздрогнул и отвернулся от реки. Неподалеку он увидел бывшего сослуживца, Куркова. Щеголевато одетый, веселый, самодовольный, Курков медленно шел, помахивая тросточкой с фигурным набалдашником.
- А, Григорий Петрович! - воскликнул он, точно обрадованный встречей. Гуляете? Или по делу?
- Да, гуляю, то есть по делу, - сказал Игумнов.
- Нам, кажется, по дороге?
Они пошли вместе. Веселый говор Куркова усиливал тоску Игумнова. С внезапной решимостью, нервно передвинув плечами, он сказал:
- Николай Сергеевич, не найдется ли у вас рубля?
- Рубля? - удивился Курков. - На что вам? Игумнов зарделся и, запинаясь, принялся объяснять:
- Да мне, видите ли... Мне не хватает именно одного рубля... Мне надо одну вещь купить... купить, знаете...
Волнение перехватило его дыхание. Он замолчал и улыбался напряженно и жалко.
"Ну, это, значит, без отдачи", - подумал Курков.
И сказал, уже не тем беспечным тоном, как раньше:
- Рад бы, но совсем нет лишних, ни гроша. Сам вчера должен был занять.
- Ну, что ж, на нет суда нет, - бормотал Игумнов, продолжая улыбаться, - как-нибудь обойдусь.
Его улыбка злила Куркова, - может быть, потому, что она была такая беспомощная и жалкая.
"Чего он улыбается? - досадливо думал Курков. - Не верит, что ли? Ну, и пусть, - у меня не казначейство!"
- Отчего вы к нам никогда не зайдете? - небрежно и сухо спросил он Игумнова, глядя куда-то в сторону.
- Все собираюсь, непременно зайду, - отвечал Игумнов дрожащим голосом, - сегодня можно?
Уютная столовая Курковых представилась ему, гостеприимная хозяйка, самовар на столе, заставленном закусками.
- Сегодня? - сказал Курков тем- же сухим небрежным голосом. - Нет, сегодня нас дома не будет. На днях как-нибудь, милости просим. Однако мне в этот переулок. До свидания!
И он поспешно стал переходить через деревянную настилку набережной. Игумнов смотрел за ним улыбаясь. Медленные, несвязные мысли ползли в его голове.
Когда Курков скрылся в переулке, Игумнов опять приблизился к гранитной ограде и, содрогаясь от холодного ужаса, мешкотно и неловко стал перелезать через нее.
Никого не было вблизи.