Совсем стемнело. Путник остановился, потом поднялся повыше от берега, присел на траву и будто застыл, ласкал взглядом уснувшее тёмное море или пронзал, хотел видеть насквозь. «Гибнет Эллада. Погибла уже. Не восстать её славе», - думал старик. И кое-что зрил. Нечто, не поддающееся обычному человеческому уразумению, то, от чего обломятся зубы у спесивой логики. Он взаправду видел море насквозь. И за морем горы насквозь. А за горами пустыню. А за пустыней - большую реку. И на той реке город, величественную столицу с висячими садами и множеством дворцов; и в самом роскошном дворце золочёный балдахин с изумрудными гроздьями, а там, в полумраке, под кипою покрывал, искорёженный смертной агонией когда-то чеканный лик Не решившегося облаять Судьбу. Голова без единой седой волосинки утонула в подушках, два полевых камушка заместо очей... Да, он видел это воочию. И улыбался. Смерти скоро наскучат забавы с обезображенным ликом, тридцать три года дразнившим её, и душа Александра отправится в путь. В свой последний поход на Страну Без Вражды. Ну а Смерть поспешит к Диогену. И всё будет просто. Он ляжет, натянет на голову плащ и задержит дыхание. Ему приснится чудный сон: большое тёплое море, золотистый песок на берегу и много прекрасных девушек, снявших одежды, и много юношей, жён и мужей - все без одежд, все прекрасные, будто боги. Диоген тоже скинет трибон, и тело его напитается солнечной силой для путешествия. Тогда вступит он в море, в тёплое море, и поплывёт. Вода смоет с него последнюю грязь, он обратно выйдет на берег, и будет там произрастать сказочный лес с большими-большими деревьями удивительно яркого цвета; а в том лесу просека, как стрела. По этой просеке и направится Диоген. Ветерок в спину станет его подгонять, всё крепчая, и, наконец, вихрь помчит по воздуху, как бескрылую птицу, как Икара без воска и перьев, помчит без остановок к бесконечно тёплому Солнцу. И улыбка пребудет с ним навсегда.
Седовласый Кратет нагнулся над телом учителя; стал на колени, приложил ухо к груди.
- Тише. Великий мудрец ещё жив. Он должен сказать последнее слово. Мы сбережём его для людей. Пасикл, запиши!
Кудрявый Пасикл достал восковую дощечку, вынул палочку для письма и взглянул на отца:
- Что писать? Он молчит.
Кратет снова приник к груди Диогена, долго слушал... вздохнул... повернулся.
- Я слышал его. Запиши... Запиши для людей... Он просто пукнул.