Когда наконец-то дочка продавца фруктов вышла замуж, то основную часть ее приданого составляла старая мебель из родительского дома. В убогой комнатенке стариков осталась лишь одна кровать.
В 1976 г. журнал «Ат-Талиа» провел социологическое исследование условий жизни низкооплачиваемых слоев населения Каира. В течение года в каждом номере журнала публиковались пространные интервью с представителями городских «низов». Это исследование, будучи первой работой такого рода в Египте, вызвало большой общественный резонанс. Социолог Сейид Ясин, прочитав первое интервью «Ат-Талиа» с 34-летним рабочим Абд ат-Таввабом, воскликнул: «Как можно жить на зарплату 12 фунтов в месяц?!» На это доктор Рифаат ас-Саид, историк-марксист, ответил: «Абд ат-Тавваб — еще не самый бедный из египтян».
Признания Абд ат-Тавваба потрясают. Он, в частности, заявил корреспондентам «Ат-Талиа», что самый худший для него день — день зарплаты. Он настолько опутан долгами, что вынужден тут же отдавать почти все полученные им деньги. «Когда меня дома спрашивают, получил ли я зарплату, я говорю: „Нет еще“ — ведь у меня уже все отобрали». «Иногда мой сын, — продолжает он, — просит: „Купи мне апельсин или гуаву“. Он твердит об этом два дня подряд. Мне ничего не остается, как сказать: „Хорошо“. Недавно он попросил меня никогда больше не говорить ему „Хорошо“».
Еще более горько прозвучал рассказ медсестры Набият Мухаммед эль-Бахр, имеющей в свои 37 лет восемь детей. Муж ее работает гладильщиком и зарабатывает 40–45 пиастров в день, т. е. около 10 ф. в месяц. В Институте кардиологии, где она работает, ей платят 4 фунта 70 пиастров в месяц. Корреспондент «Ат-Талиа» взял интервью у Набият:
— Сколько вы платите за жилье?
— Сто семьдесят пять пиастров за одну комнату, в которой живет вся моя семья. Я с мужем и взрослые дети спим на кровати, остальные дети под ней.
— У вас отдельная комната или часть коммунальной квартиры?
— Часть коммунальной квартиры. В одной комнате живет женщина с детьми, в другой старушка, всего в квартире три семьи.
— Вы получаете четыреста семьдесят пять пиастров, платите сто семьдесят пять за жилье, у вас остается три фунта, кроме того, ваш муж дает каждый день на расходы двадцать пять пиастров. Значит, всего у вас остается девять фунтов каждый месяц. Как вы их расходуете?
— Каждый день, возвращаясь домой, я покупаю хлеба на пятнадцать пиастров, потом кое-что на рынке.
— На чем вы готовите?
— На растительном масле, разбавленном водой.
— Есть ли в вашем рационе мясо?
— Иногда я приношу немного требухи и обрезков.
— Сколько раз в месяц?
— Один раз.
— Сколько вы тратите на мясо?
— Сорок пять пиастров.
— За сколько?
— За полкилограмма; как раз хватает по кусочку каждому.
— Что вы едите на завтрак, например?
— Готовлю для больших детей бобы, делаю с ними бутерброды, и они идут в школу. Кроме того, даю им по «таарифе» (полпиастра). Потом готовлю для маленьких малюхию[24] или картофель, когда они недорогие.
— Сколько вы тратите на фрукты?
— Мы не едим фрукты.
Примерно такими же были ответы и других египтян из городских «низов», опрошенных «Ат-Талиа».
Журналисты, проводившие опрос, обратили внимание на то, что эти задавленные беспросветной нуждой люди и не помышляют о том, чтобы изменить свое положение. Окружающую их действительность они воспринимают с типично восточным фатализмом, как нечто предопределенное свыше. Наверное, отсюда же, от сознания предопределенности судьбы идет и то, что социологи называют «комплексом маалейшизма» («маалейш» — «ничего, ладно, ну и пусть»). Один из примеров такого отношения к окружающей действительности представляют собой ответы Хильми Заки ас-Сейида, водопроводчика государственной компании «Идеал», корреспондентам того же журнала «Ат-Талиа».
— Вы слышали об улице Шаварби?
— Слышал, только я там не был.
— А что вы слышали о ней?
— Я слышал, там торгуют импортными вещами, однако у меня нет денег. Там могут покупать только богатые люди.
— А как вы думаете, улица Шаварби и дальше будет существовать?