— Нет… — снова прошептал незнакомец. – Нет…
Гарри вздрогнул, точно от порции ледяного «Агуаменти» на яйца. Просыпаться утром со стояком было привычно и… нормально. Кончить просто от того, что тебе в шею жарко дышит незнакомец… Особенно, когда тот открытым текстом говорит: «Нет», — и неважно, к чему это «нет» относится. Партнер согласия на поттеровские сексуальные фантазии не давал. Гарри тихо хмыкнул. Надо же, куда занесло! «Партнер»… Еще один рваный выдох в шею, от чего короткие волоски по всему телу встали дыбом. Нашлась, что называется, тайная эрогенная зона! Очень вовремя.
— Нет! Только не он!
Это уже тянуло на полноценный кошмар. Гарри был слишком близко знаком с полноценными кошмарами, чтобы продолжать молча предаваться своим тайным терзаниям. Стараясь не напугать спящего, он слегка развернулся в цепких объятиях и тихо шепнул туда, где, предположительно, должно было находиться чужое ухо:
— Эй!
Человек замер, но его дыхание было по-прежнему неровным. Сон не желал отпускать того, кто попал в его власть.
— Эй, — повторил Гарри чуть погромче. – Это только сон. Слышите?
— Слышу, — буркнули в ответ. – Я не глухой. И незачем так орать. А вы кто?
Наверное, вопрос был бы более уместен, если бы сильная рука вопрошающего до сих пор не вжимала Поттера изо всех сил в жесткую грудную клетку. Гарри улыбнулся.
— А я все еще Гарри. Гарри Поттер. Помните?
Руки разжались и даже слегка оттолкнули, словно внезапно обнаружив в объекте нечто невыразимо мерзкое. Неожиданно для себя отпущенный на свободу Гарри ощутил пронзительный приступ одиночества. Хотя, казалось бы, с чего вдруг?
— Врете, — устало донеслось из темноты. – Гарри Поттер умер, я знаю.
— А я и умер, — согласился Гарри. — А потом немножечко воскрес. И… — он замялся, все еще не зная, насколько, несмотря на вставший член, может доверять незнакомцу.
— И? – это должно было выйти ехидно. Похоже, планировалось именно так. А вышло, словно таинственный собеседник Поттера на мгновение подавился собственным сердцем.
Интонация решила дело.
— И убил Волдеморта.
А вот это уже нельзя было перепутать ни с чем другим: вздох облегчения. Такой глубокий и сильный, что Гарри почувствовал его даже на расстоянии. И подумал, как это все должно было бы ощущаться шеей. В том самом месте.
Тишина висела между ними, потрескивая, как непроизнесенное, но осознанное заклятие. Гарри сглотнул.
— Вы вспомнили, да? – решился спросить он наконец. – Ну… Кто вы.
— Нет, — ответил незнакомец, и Гарри почудилось в коротком слове слишком много всего: отчаяние, безнадежность, злоба. А потом, совсем тихо, прошелестело: — Но я вспомнил тебя.
Гарри схватили, так, что он не успел даже дернуться, притянули, прижали к груди. Отчетливо хрупнула какая-то из многочисленных составляющих скелета. А потом выдохнули именно туда, куда и хотелось – в выступающий шейный позвонок:
— Это ты. Ты жив.
Гарри, определенно, был жив, а некоторые детали его организма ощущали себя даже живее иных-прочих. Гарри застонал, стараясь прижаться шеей к находящимся где-то совсем поблизости губам. Темнота странным образом срывала все тормоза, сминала все запреты и условности, отпускала на свободу то, что старательно скрывалось при свете дня. Тело хотело жить, тело хотело тепла и чего-то еще, о чем победитель Волдеморта, по правде сказать, имел весьма смутное представление. Но он надеялся, что темнота подскажет. Темнота – и тот, кто пришел из темноты.
Прохладные губы прижались к шее, как будто спрашивая: «Можно?» И влажное касание языка — совсем чуть-чуть, чтобы обозначить границы дозволенного или их отсутствие. Зубы довольно жестко прихватили мочку уха, заставив прогнуться и задрожать всем телом.
— Еще раз так сделаешь, и я кончу, — честно предупредил Гарри, одновременно и желая, и не желая, чтобы его слова были услышаны.
— Живой, — ухмыльнулись сзади, а рука незнакомца как бы невзначай прошлась по поттеровскому животу к напряженному бугру на брюках. – Черт бы тебя подрал, Поттер!
— Ничего не знаю про черта, — ответил Гарри, толкаясь в подставленную ладонь и чувствуя, что к его собственному заду прижимается такой же, как у него, возбужденный член, — но надеюсь, ты сделаешь это не хуже.
— Заткнись, — выдох был почти отчаянным, а сильные пальцы сначала сжали настырную плоть, а потом принялись бороться с маггловской застежкой-молнией, как говорится, «с переменным результатом».
— Пусти, я сам, — Гарри нетерпеливо рванул язычок, избавляясь от штанов и белья, и выдохнул глубокий, протяжный стон, когда наконец-то горячий напряженный член сжала чужая подрагивающая рука. Может быть, Гарри ничего не понимал в сексе, но надо быть полным идиотом, чтобы не понять: обнимающий его мужчина тоже едва сдерживается.
Это напоминало сон: темнота, тишина, нарушаемая только сдвоенным хриплым дыханием и стонами, невидимые пальцы, жестко и умело проходящие по всей длине готового вот-вот лопнуть ствола – вверх-вниз, вверх-вниз. На третьем «вверх» Гарри не выдержал: сорвался в короткий оглушительный оргазм, заливая спермой чужую горячую руку, ощущая, как с силой толкается в его все еще прикрытый мантией зад член незнакомца, и уловил краем ускользающего сознания отчаянный выдох сквозь зубы, похожий на рычание.
— Черт! – сказал наконец Гарри, когда волна схлынула, оставив после себя блаженное ощущение легкой слабости и холодящее кожу живота присутствие остывающей спермы. Даже в то время, когда его на летние каникулы отдавали в полную власть Дурслей, запрещая колдовать, тоска по магии не была такой сильной. Последовательно хотелось: «Люмос», «Экскуро» и в туалет. И пожрать. После секса, даже в такой упрощенной форме, всегда почему-то хотелось жрать. А учитывая вчерашние подвиги…
— Вот именно, черт, — хмыкнули сзади. – Не знаю, как тебе, а мне срочно нужно посетить уборную.
Гарри стало смешно. Надо же! «Уборную!» Любой из его знакомых сказал бы: «Мне нужно отлить», или: «Поссать бы!», или… Да много чего еще. Но вот это «уборная»!.. Напрашивался неутешительный вывод: его случайный любовник был старше самого Поттера на целую жизнь. Любопытство тотчас же вцепилось в душу, точно разъяренная гарпия. «Ты не хочешь этого знать», — твердо сказал себе Гарри. «Хочу!» — завопило любопытство. Увидеть – и ничего больше. Просто увидеть…
Гарри попытался при помощи магии вызвать хоть какое-нибудь подобие огонька, но у него снова ничего не вышло.
— Боюсь, уборной здесь для нас не предусмотрено, — стараясь говорить как можно спокойнее, заметил он. – Придется идти за горизонт.
Выражение «идти за горизонт» возникло, когда они бегали с Роном и Гермионой по лесам и пустошам, скрываясь от егерей. Порой в округе не было ни единого кустика, а тратить каждый раз силы на отвлекающие чары откровенно не хотелось. Приходилось просто смотреть в другую сторону.