— Джованни Сараконе! Джо! — Мэри вскочила со стула и горячо обняла миссис Найквист. — Это уже многое!
Миссис Найквист, улыбаясь, чуть отстранилась от нее, и Мэри невольно залюбовалась, глядя в ее красивые голубые глаза. Должно быть, в молодости она была очень хороша собой.
— Бабник, говорите? А к вам он тоже проявлял интерес?
Глаза миссис Найквист вспыхнули:
— Нет, я была замужем. К тому же хорошо стреляла.
Мэри рассмеялась.
— Погодите-ка. Давайте я вам кое-что покажу. — Миссис Найквист подошла к стоявшему у стены столику, взяла обрамленную фотографию и протянула ее Мэри.
На черно-белом снимке красивая молодая женщина в кожаных штанах и ковбойской шляпе сидела верхом на взбрыкнувшей лошади. Лошадь явно пыталась сбросить наездницу, но женщина широко и беззаботно улыбалась. Мэри изумленно уставилась на миссис Найквист:
— Это вы?
— Конечно. Я выступала на родео, арканила лошадей, гнала их в загон. Делала все что положено.
— Как же вы этому научились? — Мэри вернула ей снимок.
— Мама научила. Я была дочерью владельца ранчо, как и она.
— Это какая же нужна храбрость! И вам не было страшно?
— Ну еще бы. Так это ж самое веселое, когда тебе страшно.
Мэри расхохоталась. Даже мысль об этом была чужда ей, как, впрочем, и сама Монтана.
— Жаль, что я так не могу.
— И вы можете. И каждый может. — Миссис Найквист поставила рамку с фотографией на столик и снова села. — Нужно просто залезть на лошадь и держаться на ней.
— Залезть на лошадь? Я машину-то боюсь водить.
Миссис Найквист поджала губы:
— Я тоже не из смелых. Но во мне есть решительность. Вы умеете быть решительной, Мэри?
— Думаю, да. Это ведь как упрямство, а все женщины Динунцио до жути упрямые.
— Ну вот и все. Если вам не дана смелость, будьте решительной. Результат получится тот же самый.
— Правда? — растерялась Мэри.
— А вы проверьте.
Решимость.
— Я попробую. — Мэри снова взглянула на фотографии. — Мне бы побольше узнать об этом Сараконе. Не знаете никого, кто мог бы рассказать?
— Нет. Простите. — Губы миссис Найквист изогнулись в печальной улыбке. — Все уже умерли. Последней ушла Милли Берглунд — мы с ней вместе работали. Милли скончалась незадолго до гибели моего сына с невесткой.
Эти слова словно прибили Мэри к земле.
— Вашего сына и его жены?
— Да. Они погибли в прошлом году на дороге. На них наехал пьяный водитель. Тогда-то Уилл и перебрался ко мне. Он их единственный сын. Копит сейчас деньги, чтобы восстановиться в университете. Страховки у них не было, а одни только расходы на похороны… — Голос миссис Найквист оборвался.
Сколько горя ей пришлось пережить всего за один год!
— Вам нехорошо? — учтиво спросила Мэри.
— Все в порядке, не волнуйтесь. — Миссис Найквист промокнула глаза салфеткой. — А зачем вам понадобился этот Сараконе, Мэри?
— Тут дело юридическое.
Миссис Найквист нахмурилась:
— Так вы юрист?
— Трудно поверить, правда?
— Вы такая хорошая.
— Я хороший юрист, — улыбнулась Мэри.
— И что же это за дело? — спросила миссис Найквист.
— Я представляю интересы фонда наследуемого имущества Амадео Брандолини. И думаю, что Сараконе мог быть причастным к смерти моего клиента.
Миссис Найквист удивленно приоткрыла рот:
— Но вы же сказали, что он покончил с собой.
— Я в этом не уверена. Я думаю, что его могли убить.
— Господи, какой ужас! — воскликнула миссис Найквист.
— Вот и я так считаю. Но выяснить все до конца пока не могу. В этой головоломке слишком много кусочков.
— Вы думаете, его убили? А что говорят полицейские?
— Я их не спрашивала. Пока. — Мэри встала, собираясь прощаться. Она уже жалела, что затронула эту тему. — Ну что ж, огромное вам спасибо за помощь. Боюсь, я злоупотребила вашим гостеприимством.
— Нисколько, — уныло отозвалась миссис Найквист. Теперь она совсем сникла. — Задержитесь ненадолго, съешьте еще кусочек пирога, если хотите. Я ведь сова. Читаю час-другой, потом телевизор смотрю.
Эх, совсем как я.
— Ваша взяла! — улыбнулась Мэри.
Миссис Найквист улыбнулась в ответ:
— Сейчас я вам пирога принесу!