— Если говорить о закуске, я бы выбрал «шира-ае». — Глянув на свою спутницу, Джейсон снисходительно улыбнулся: — Это спаржа в кунжутном масле.
Брр!
— Мм, а что здесь хорошего из основных блюд?
— «Иши яки берл боп».
— А это что такое? — прямо спросила Мэри.
— Желтохвост с рисом, очень вкусный. Что касается десерта, я выбрал бы «тогараши» — это японские оладьи из батата.
— Прекрасно. Люблю оладьи. Оладьи — это я понимаю.
Мэри закрыла свое меню, Джейсон свое.
— Прекрасно.
Теперь, когда все было прекрасно, Мэри сильно захотелось уйти, но она понимала: от нее ожидают, что она будет вести беседу.
— Так вы учились в Стэнфорде вместе с Энн?
— Да. Как она?
— Сейчас она в отпуске на Сент-Барте.
Едва успев начать разговор о своей коллеге по фирме, Мэри сообразила, что лучше бы его сразу и закончить. Энн Мерфи была очень яркой девушкой, и любой мужчина, подумав об Энн, тут же расхотел бы сидеть в разноцветном ресторане с кем-то еще. И Мэри постаралась придумать другую тему:
— Так вы работали в «Правовом ревю»?
— Да, пока не ушел, чтобы больше заниматься музыкой. Мы играем альтернативный рок. Когда у нас все получается, мы звучим почти как «Флеминг Липс». Слышали о таких?
— Нет. — Мэри совершенно не интересовалась рок-музыкой, к тому же мысли ее то и дело возвращались к Амадео. Мэри боялась, что так ничего об Амадео выяснить и не сможет. Почему ее это так волнует? И вдруг она поняла — потому что, если не сможет, получится, что Амадео никакого значения не имел, а он имел. Каждый человек имеет значение. И Майк имеет, хоть его больше нет. Она все еще любила его. Она давно уже поняла, что со смертью человека любовь к нему не кончается.
— Тогда какую музыку вы предпочитаете, Мэри?
Задумавшись о своем, Мэри не успела придумать что-нибудь впечатляющее и сказала правду:
— Синатру.
— Фрэнка Синатру? Неожиданно, — сказал Джейсон. — Я слышал, где-то в городе есть фреска с его изображением.
— Есть, на углу Брод и Уортон. — Наконец-то разговор коснулся того, что Мэри знала. — Высотой почти в семь этажей. А еще есть фреска с портретом Марио Ланца.
— Марио Ланца? А кто это?
Это классика, голубчик. Мэри прошиб пот.
— Ланца был великим тенором. Он пел в сороковых.
— Так давно? Да… — Джейсон покашлял. — Так Энн говорила, что вы работаете над одним очень интересным делом. Не расскажете о нем?
Нет.
— Конечно. Я пытаюсь добиться возмещения ущерба, который был причинен человеку, интернированному во время Второй мировой войны и покончившему с собой.
Джейсон чуть не поперхнулся. Самоубийство — не лучшая тема для первого свидания, и Мэри попыталась исправить ошибку:
— В Национальном архиве я работала с документами, которые печатались еще на настоящих пишущих машинках под копирку, представляете?
Джейсон негромко фыркнул:
— Мэри, у вас душа старушки.
— Правда? — опешила Мэри.
— А вы послушайте себя. — Джейсон помолчал. — Вам нравится все старое. Старая музыка. Прошлое.
Разве это плохо? — хотела спросить Мэри, но не смогла. Ей вдруг стало неловко, а потом на нее навалилась такая печаль. Печаль, потому что после смерти Майка она словно оборвала все связи с миром. Она не принимала ни в чем участия. Даже своему поколению она больше не принадлежала. И сейчас она каждой клеточкой своего существа хотела одного: уйти домой.
— Готовы сделать заказ? — спросила официантка, подойдя к их светящемуся столику.
«ЗАЛ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ» — так было написано на листке бумаги, который Мэри прилепила клейкой лентой к двери переговорной. Она и Джуди провели все воскресенье, просматривая оставшиеся документы из Национального архива. К наступлению ночи вдоль стены выстроились двадцать коробок с БЕСПОЛЕЗНЫМ, а в самом центре стола белела одна-единственная докладная записка.
— Все-таки нашли! — сказала, склонясь над ней, Мэри.
— Единственную вшивую страничку? Святой Антоний явно сдает. — Джуди без сил плюхнулась во вращающееся кресло.
— Ничего подобного. Ты же не позволяла мне молиться, пока мы искали, а на молитвы, которые произносят в другое время, он не обращает внимания.
— Какой привередливый.
— Так он же святой.
— А ты, почему такая привередливая?
Мэри не ответила, понимая к чему клонит Джуди.
— Я все еще зла на тебя за то, что ты отвергла Джейсона, — продолжала Джуди. — Энн говорит, что он очень хороший.
— Вот пусть Энн с ним и встречается.