Прошло мгновение оцепенения, и окружавшие нас киргизы «брызнули» во все стороны, вокруг нас образовалась пустая «санитарная зона», и мы получили нужную справку...
Мы взяли такси и поехали в Центральную горбольницу. Городской автобус ходил по маршруту «горбольница – кладбище», и мы решили не испытывать судьбу.
Едва мы вошли к дежурному врачу, он – до осмотра меня – твердо заявил: «Сегодня суббота, так что, учтите, – бюллетеня я вам не дам!» Потом помазал мой фурункул «зеленкой» и отпустил на все четыре стороны....
- Вот, – сказал Нач-спас Юшин, – был бы у тебя, Виноградский, сифилис, – с тобой бы разговаривали как с человеком...
По Аламетдинскому ущелью идти до места базового лагеря нужно было целый световой день и при этом еще «упираться» и не сбавлять темп, так что впереди меня ждало, как я понимал, большое удовольствие...
Но руководитель экспедиции Митя Хейсин меня пожалел, взглянув на мою спину, он покрутил носом и сказал:
Ну, Виноградский, считай, что тебе повезло, – кто-то должен лететь на вертолете с экспедиционным грузом, вот вы и полетите вдвоем... С фурункулом!
А я думал, с Фредом Туником, – сказал я, за что получил от Фреда по шее.
На самом деле со мной летел Костя Бляхман, из «Спартаков». Их экспедиция должна была расположиться невдалеке от нашей.
Мы загрузили в открытую полуторку снаряжение, заехали на базар, на главпочтамт, потом перегрузили все в вертолет – и взмыли в воздух...
Прекрасное и возвышенное чувство охватывает человека, когда он по воздуху летит над пыльной крутой каменистой тропой, по которой он должен был идти пешком... Это естественно. И почти неизбежно.
Уже в полете Костя Бляхман добровольно принял на себя общее руководство, что для всех представителей добровольного спортивного общества «Спартак» вполне закономерно...
Костя Бляхман прошедшей весной прославился на весь альпинистский Ленинград одним инцидентом. «Спартаки», привыкшие брать от жизни всегда все лучшее, приехав на майские праздники на Приозерские скалы, решили не тесниться со всеми на высоком берегу озера Ястребиное, а занять места в низине, напротив, откуда действительно открывался прекрасный вид на все маршруты будущих соревнований по скалолазанию. Правда, на скалах было тепло и сухо, а у «Спартаков» топко, но они делали вид, что им все нипочем! И Костя со спартаковским флагом в зубах полез на довольно хлипкую сосенку, пытаясь закрепить родное красно-белое полотнище на самом верху...
За этим сосно-лазанием со своего высокого берега наблюдало довольно много народу...
Костя лез к верхушке сосны, флаг нежно трепетал под свежим ветром, внезапно сосна качнулась, накренилась и... На глазах у всей альпинистской общественности – обломилась у Костиных ног... И он, инструктор и КМС по альпинизму, член ДСО «Спартак», вместе со своим развевающимся знаменем и верхушкой сосны в руках – звезданулся вниз, войдя копчиком в болотистую почву карельского перешейка никак не меньше, чем на 10 сантиметров, – так говорят очевидцы...
Здесь, в Аламетдине, Костя распорядился так, что, мол, он останется с «прилетевшим грузом», а я полечу вниз – за следующими ящиками и тюками...
И я уже готов был еще раз поработать грузчиком, по вдруг Костя поднял страшную панику. Выходило, что на вертолете не прилетел его личный рюкзак! Где же он?! Кузов машины в конце перегрузки в винтокрылую был пуст. Вывалиться в воздухе из вертолета – рюкзак не мог. Вместе с личными вещами и документами, у бедного Кости просто пропадал летний сезон...
С окаменевшим от гнева лицом Костя впрыгнул в отсек вертолета, и машина с ревом кинулась вниз, в пыльное марево над столицей Солнечной Киргизии...
Прошло около двух часов, вертолет появился со следующей партией груза, с тем же жутким выражением лица на землю выпрыгнул Бляхман... И снова стал осматривать привезенные в первую «летку» ящики и тюки. Из этого я сделал вывод, – внизу рюкзака тоже не оказалось...
В итоге – через день – дорогая пропажа была обнаружена. В соседнем ущелье рюкзак висел на заборе альплагеря Аларча, из него пропало только... несколько коробочек фотопленки и заветная бутылка коньяка. Все остальное было на месте. Костя был счастлив. Мы за него – тоже…
В те годы еще не вошло в моду грабить артистов, писателей-юмористов, ну и альпинистов, видимо, тоже...
НЕКОТОРЫЕ ПРИВХОДЯЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Вообще говоря, ленинградцы в те годы оказались в Аламетдинском ущелье не совсем случайно, «закоперщиком» в этом деле был тот же наш «вождь и самоучитель» Митя Хейсин. Это он отыскал на карте СССР Аламетдинскую стену, подал заявку на первенство страны, прошел со своей группой этот «не очень пыльный маршрут», за который они получили, кажется, серебряные медали. Саня Мясников стал мастером спорта по альпинизму и перестал ходить в горы, и перешел на водные лыжи, где тоже быстро стал мастером, но не бросил того дела и по сей день.
Группа Хейсина шла свой траверс около 2-х недель и, как потом оказалось при взвешивании, альпинисты потеряли за эти дни – все вместе – около 70 килограмм «живого веса».
Митя шутил, что если бы их принимали на складе с применением весов, то пришлось бы констатировать потерю одного из 11 участников...
Впрочем, для нас дело было не просто в красоте и относительной доступности такого тянь-шаньского ущелья. Мало ли таких мест в наших горах, да тем более на Востоке...
Весь советский альпинизм тогда стал развиваться в эту сторону – освоения новых и малоизвестных районов. Это давало ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ баллы на первенстве Союза. Плюс, естественно, романтика перво-проходителей. Так сказать, – «лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал, на которых никто не бывал!»
Конечно, на нашем тогда родном и вовеки веков могучем Кавказе тоже можно было найти и малоизвестные уголки и никем не пройденные маршруты, но... Памир, Тянь-Шань, Фаны – это особая песня...
На том же Юго-Западном Памире, посмотришь на Юг, через пограничную речку Пянджу, а там стоит Гиндукуш, что в переводе означает «Лестница в небо». Взглянешь на карту, – перемычка Афганистана – 18 километров, – а там уже лежит таинственный Пакистан. А перед тобой разлив речки, на берегу которой, говорят, умер знаменитый конь Александра Македонского, Буцефал, в результате чего он, Александр, расстроившись, решил не идти в Индию, а возвращаться «до дому – до хаты». Тут, правда, много неясного... В горном Кадах-шане обращает на себя внимание большое количество голубоглазых, рыжих, веснушчатых пацанов, вроде бы совсем не местной породы. Мы поинтересовались, – откуда? Это, говорят, потомки армии Александра Македонского, из далекой древней Греции... Но чтоб дожить до наших дней!.. И в таком количестве... Начинаешь думать, что македонцы в этих краях не столько воевали, сколько занимались совсем другими делами...
Интересно, будет ли впоследствии обнаружено что-то аналогичное по местам гастролей, скажем, Александра Розенбаума, например?
Что касается ущелья Аламетдин и самой Аламетдинской стены, как правильно выбранного Митей Хейсиным объекта восхождения, то за этим всем стоит еще одно обстоятельство.
Было замечено, что на первенствах страны по альпинизму Судейская Коллегия, состоящая в основном из мастеров спорта достаточно солидного возраста, вольно или невольно отдает предпочтение вершинам, находящимся в таких отдаленных и диких районах, где никто из них, что называется, «отродясь не бывал», о которых вообще ничего не известно, даже то, а есть ли они на самом деле? По фотографиям, да тем более сделанным «в лоб», судить трудно. И, даже когда на снимке «с маршрута» специально вывешенный рюкзак отстает от стены аж на два метра, кто может поручиться, что это «ключевое место» не обходится тремя шагами правее простым пешим ходом?
Но все это обнаружилось не сразу. Поначалу казалось, что, чем дальше, – тем страшнее, тем труднее, тем категоричнее. А Аламетдин тут лег «в самую масть». Но ущелье и на самом деле оказалось отличным.