А тут – целый ряд улыбак в одном-единственном университете. Интересно у них развивался мир, наверное. Похож на наш, да не совсем.
Я рассказала Артуру о Реймсе.
Эдинброг выслушал мое объяснение с неожиданно цепким любопытством. Потом подошёл и встал рядом, тоже смотря на скульптуру. Потом растерянно хмыкнул.
– Что? – на сей раз спросила я.
– Я живу в Форване уже пять лет, но никогда не замечал, что они улыбаются, – сказал он. – Ужас какой. Ты весьма наблюдательна. Ты сама скульптор? Там, у себя?
– Нет. Я преподаю историю искусств.
– Но почему не скульптор? Разве создавать своё не интереснее, чем описывать чужое?
– Всё интересно по-своему, – деликатно возразила я. – Я умею и рисовать, и работать с глиной и мрамором, но в целом мне познание ближе, чем созидание. Во всяком случае, сейчас… Тебе тоже, наверное? Раз ты лучший студент и всё такое.
Артур почему-то неожиданно помрачнел… Потом неопределённо пожал плечом и ещё раз скользнул взглядом по ангелу:
– Это важная деталь – про улыбки. Спасибо. Учту её.
– Ух ты, ты умеешь говорить «спасибо»?
– Случайно вырвалось, – он вновь натянул свою равнодушную маску. – Идём дальше.
Вскоре мы оказались в спальном крыле Форвана. Здесь было поуютнее: пушистые ковры, вытертые в центре усердно топчущимися студентами; разноцветные гобелены на стенах; на лампах – абажуры, придающие их свету тёплый оранжевый оттенок.
Я вдруг поняла, что все, кого нам довелось встретить по пути, – мужского пола. Причём смотрели они на меня очень удивлённо, некоторые и вовсе застывали столбами. Чей-то фамильяр – огромный чёрный пёс – тихо зарычал при моём появлении.
Я спросила Артура о причине подобной гендерной ситуации. Артур сказал, что мы в мужском флигеле. Я спросила, с какой это радости мы в мужском флигеле, если я очевидно девушка. Артур сказал, что я заблуждаюсь: с юридической точки зрения я фамильяр.
– А фамильяры живут со своими хозяевами.
Я встала как вкопанная.
– Я не собираюсь с тобой спать.
Парочка мимо проходящих студентов сдавленно хихикнула в рукава.
– У тебя будет своё место. Не переживай, – отрезал Артур.
– Приготовленное с расчётом на тигра? Что это? Коврик? Пуфик?
– Вольер.
– Вольер?! – Я задохнулась. – Ты издеваешься? О нет, пожалуйста, скажи мне, что ты издеваешься!..
Эдинброг посмотрел на меня взглядом задолбанного в край человека. И молча открыл дверь в спальню, к которой мы уже успели прийти.
Чёрт, там действительно был вольер.
Чёрт.
9. Хтыщ!
Впрочем, им комната не ограничивалась.
Спальня Артура оказалась неприлично, невероятно большой. Здесь приятно пахло дубом и сандалом. Cтены были обшиты деревом, потолок украшала синяя геометрическая роспись. Два больших арочных окна зашторены, кровать – скрыта под тёмно-зелёным балдахином. Кроме всей этой роскоши, ещё в комнате расположились пузатый комод, трюмо, массивный стол и хрустальный шар на подставке.
Мало какой из земных университетов может похвастаться такими спальнями для студентов.
В комнате было ещё две двери. На одной красовалась латунная табличка с изображением ванны. Табличка со второй двери была сорвана – только и остались две неаккуратные дырки.
Артур заметил мой интерес и тотчас встал так, что закрыл мне обзор на эту дверь:
– Это моя территория. Тебе запрещено туда заходить, – ледяным тоном оповестил он.
Взгляд при этих словах у него стал такой, что сразу понятно – парень готовился в дрессировщики.
– Хтыщ! – сказала я, имитируя звук хлыста. А потом фыркнула и отвернулась.
Передо мной снова воссияла неизбежная она.
Клетка.
Огромная. Под неё выделили добрую треть покоев. Железные прутья чуть светятся – тоже магия? Внутри – какая-то непонятная фигня типа матраса с бортиками, ассортимент мисочек и гора мячиков. Большие котики тоже любят играть.
– Ну что ж… Капец! – заключила я по итогу осмотра. Потом решительно направилась обратно в коридор: – Я тогда в лазарете посплю, спасибо.
– Ты не можешь, – Артур покачал головой.
– Ещё как могу.
– Ты не переживёшь эту ночь, если меня не будет рядом.
Моя рука застыла на дверной ручке.
– Почему?
– Таковы последствия ритуала.
– О’кей, – флегматично отозвалась я. – Тогда вместе идём в лазарет, на соседние койки.
– Тоже не вариант, – Артур туго сплёл руки на груди. – Сегодня ночью тебя ждёт что-то вроде ломки. Адаптации. Та моя сила, что уже находится в тебе, пробудится и потребует выхода. Ты будешь как лунатик: сознание спит, а тело действует. До утра я должен быть рядом и… – он нахмурился. – И подпитывать тебя. Мы называем это правом первой ночи.