Лучше и не думать, как они там оказались.
Звонят в дверь; я иду открывать, всей душой надеясь, что это какой-нибудь заблудившийся разносчик пиццы.
На пороге стоят два мальчика в кепках с эмблемой студенческой организации.
— Рон дома? — спрашивает один.
— Вот зелень, — добавляет другой, помахав у меня перед лицом пятидесятидолларовыми купюрами.
— Давай я, — говорит Вишну, завернутая в мой шерстяной платок. Она подает мальчикам бумажный пакетик бог знает с чем.
— Это были наркотики? — спрашиваю я, когда Вишну закрывает дверь.
— Надеюсь, — отвечает она.
— Я категорически против, чтобы вы с Роном торговали наркотиками через мою квартиру.
— Ну ты и зануда, — вздыхает Вишну.
Снова звонок домофона.
Я не реагирую. Вишну направляется к двери.
— Не смей, — пытаюсь протестовать я, но она не обращает внимания, впускает гостей в подъезд и тут же снова принимается за свою йогу, на ходу указав мне на аккуратные ряды коричневых пакетиков на столе в прихожей:
— Просто отдашь им один пакет.
Я распахиваю дверь, готовая послать студентов в другое место, и вижу двух мужчин в пиджаках и брюках от «Докерс». У меня сразу возникает нехорошее предчувствие. Во-первых, ни тот ни другой не улыбаются. Во-вторых, не похоже, чтобы их интересовал экстази.
— Джейн Макгрегор? Я детектив Мейсон, — представляется человек покрепче, в синем галстуке. — А это, — он показывает на напарника, — детектив Джоунз. Можно с вами поговорить?
У меня пересыхает во рту. Ничего не могу ответить. Даже пошевелиться не могу. По-моему, у меня остановилось сердце. Я вообще не слышу, чтобы оно билось, и, кажется, у меня кружится голова. Я выскальзываю из квартиры, прикрывая дверь, чтобы он не увидел ряды коричневых пакетиков, но детектив Джоунз пытается заглянуть внутрь.
— Мы расследуем вторжение в контору, где вы раньше работали, — говорит детектив Мейсон. Он произносит это так, словно «Максимум Офис» — бордель или притон наркоманов.
— Да, — выдавливаю я. И, сглотнув, добавляю: — То есть да, я слышала об этом в новостях.
Детективы переглядываются, один черкает что-то в блокноте.
Я вдруг вспоминаю о личном деле Майка, лежащем у меня под кроватью. Приходится собрать всю волю, чтобы не обернуться посмотреть, не открыта ли дверь спальни и не видна ли в щель папка.
— Ясно, — кивает детектив Мейсон. — Мы опрашиваем людей, работавших под начальством Эда Фергюсона; возможно, кто-то заметил нечто подозрительное в его поведении за неделю до взлома.
Это личное дело — как «Сердце-обличитель» Эдгара По. Оно стучит в моих ушах, мне все кажется, что за дверью шелестят бумажки.
— Фергюсон? — переспрашиваю я, стараясь собраться с мыслями и сосредоточиться. — Я когда-то работала с ним, но меня сократили больше трех месяцев назад.
— Да? — удивляется детектив Мейсон, глядя в свой блокнот.
Неужели «Максимум Офис» дал ему устаревшие сведения? Похоже, отдел кадров бестолков, как и прежде. Вот бы и бухгалтерия так же не спешила обновлять свои данные о зарплате.
— Вы общались с мистером Фергюсоном в последнюю пару недель? — спрашивает детектив Джоунз.
Папка с личным делом. Конечно, они увидят папку. А вдруг Ганеша нашла ее и положила на журнальный столик? Собираю всю волю в кулак, чтобы не обернуться проверить.
Детектив Джоунз не замечает, что я медлю с ответом: он потрясенно смотрит через мое левое плечо на упражнения Вишну. Подозреваю, что она там делает стойку на руках.
— Кажется, как-то раз столкнулась с ним, — отвечаю я как можно туманнее.
— Вы помните — когда?
— Точно не скажу. Наверное, пару недель назад.
— Где?
— Э… в общем-то, на улице.
Я не вру. За время затянувшегося пребывания Фергюсона в моей квартире я действительно один-два раза видела его на улице перед домом.
Детектив Мейсон снова записывает что-то в блокнот.
И зачем я взяла эту папку, думаю я. Единственная серьезная улика.
Детектив Мейсон отрывается от своей писанины:
— Он не выглядел странным?
— Нет. Не страннее, чем обычно.
Они не смеются. Я забыла, полисменам не положено иметь чувство юмора.
— Шутка, — поясняю я.
— А… конечно, — говорит детектив Джоунз без всякого намека на улыбку.
Теперь уже оба детектива смотрят мне через плечо. Страшно подумать, что они там видят.
— Что-нибудь еще? — спрашиваю я.