Я по-прежнему не могу взглянуть ему в глаза. Большого труда стоит даже смотреть на его шнурки. Боюсь, что Кайл начнет читать мне нравоучения насчет демонстраций, тюрьмы и Фергюсона, которого из-за меня ждет суд.
— Джейн! — зовет папа, нажимая на гудок. — Пошевеливайся!
— Одну секунду, пап!
— Кайл! Это ты? — мама поднимается с переднего сиденья.
— Здравствуйте, миссис Макгрегор.
— Если вам нужно поговорить… — Мама не заканчивает фразы.
Не знаю, хочу ли я остаться с ним наедине.
— Если мы не выедем сейчас, будут ужасные пробки! — кричит папа.
— Я могу отвезти Джейн домой, — предлагает Кайл, прежде чем я успеваю что-то сказать.
— Конечно, конечно, — отвечает мама. И даже подмигивает мне.
Я краснею как помидор. Вся моя сила воли уходит на то, чтобы не кинуться вслед за родительским «вольво».
— Кайл, прости, пожалуйста, что я тебе не верила, я хотела позвонить и сказать, но просто… ну… не знаю, — мямлю я.
— По-моему, это я должен извиняться.
Я вскидываю голову.
— Почему?
— Ты никогда раньше не говорила мне про Майка.
— Откуда ты знаешь про Майка?
— Дэн сказал.
— Дэн Шмидт? Но я думала, это конфиденциально! Он же адвокат!
— Зря ты мне не рассказала, правда. Это многое объясняет. Похоже, он тобой воспользовался. Так что не вини себя. И неудивительно, что ты подозревала меня в измене. После таких отношений я бы тоже не сразу смог кому-нибудь поверить.
— Это уже в прошлом, — говорю я.
— И хорошо.
Мы улыбаемся друг другу.
Кайл протягивает руку и убирает волосы с моих глаз.
— Так ты меня ненавидишь или как? — спрашивает он.
— Ненавижу? Почему я должна тебя ненавидеть?
— Ты не ответила ни на один мой звонок. Даже когда я пришел к вам, ты на меня и смотреть не хотела.
— Я думала, ты меня ненавидишь. Было ясно, что это ты меня ненавидишь.
— Я тебя никогда не ненавидел. И как тебе это в голову взбрело? Может, я не всегда одобрял все твои решения, но, Джейн, я не могу тебя ненавидеть. Я без ума от тебя. Неужели ты еще не поняла?
И в этот момент, глядя на серьезное лицо Кайла, я ему верю.
— Ну и что мы будем делать? — спрашиваю я.
— Дикий секс-марафон? — предлагает Кайл.
Я хмыкаю:
— Звучит неплохо.
— А потом мы могли бы обсудить мою жену, которая живет в Юте, — продолжает Кайл, — и еще двух в Огайо и Орегоне.
— Не вижу ничего смешного, — заявляю я, но против воли улыбаюсь.
Мне определенно ни с кем так не нравилось заниматься любовью, как с Кайлом, — впрочем, это, наверное, мало о чем говорит (если вспомнить о Роне и ему подобных). Когда к дружбе прибавляется секс, это все равно что обнаружить, что твой старый друг еще и сказочно богат. То, как хорош Кайл в постели, — просто один из неожиданных подарков судьбы.
К тому же (хотя я нескоро это поняла) Кайл веселый и интересный, и вообще, таких же умников, как он, на планете нет.
И похоже, по какой-то странной причине он действительно от меня без ума. Не понимаю почему. Может, его втайне волнует моя захватывающая преступная жизнь.
— Когда-нибудь мне придется снова идти на работу, — напоминает Кайл.
Мы лежим в его спальне, только что доев пиццу прямо из коробки. Кайл взял два отгула подряд, и все это время мы не выходим из квартиры.
— Работа — она для дураков, — изрекаю я, кладя голову ему на грудь.
— Пожалуй, ты права, — соглашается Кайл, снова обнимает меня, переворачивает на спину и оказывается сверху.
Насколько приятнее бездельничать в обществе сексуального и веселого компаньона, думаю я.
Через неделю мама плачет от радости, когда за ужином в ее новой квартире я сообщаю, что мы с Кайлом встречаемся.
— Мама, мы просто встречаемся. Мы не помолвлены, — поясняю я.
— Но я так за тебя рада! — Она крепко обнимает меня.
И мама рассказывает Кайлу, как я много лет была в него влюблена и целовала фотографию в его школьном альбоме, когда мне было семь, а ему одиннадцать. Потом Кайл острит по этому поводу еще несколько недель.
Затем мама объявляет, что ее перевели на должность контент-директора, а папа устроился на стадион «Ригли Филд» продавать арахис. Папа утверждает, что всегда хотел работать на стадионе. Но мама говорит, он пошел работать в киоск потому, что испортил все свои белые рубашки, когда положил их в стиральную машину вместе с красным носком.
— Твой отец готов на все, даже работать за орешки, — лишь бы не покупать новую одежду.
И хотя они не помирились и, может, никогда и не помирятся, мама, по крайней мере, снова говорит о папе, а это добрый знак. Они все дольше и дольше остаются в одной комнате, и никто не бросается вон. Я объясняю это папиной библиотечкой по психологии, которая растет день ото дня.