Из распила, с обеих сторон, выскочили изогнутые деревянные рога.
— И получаем арбалет! Остается только натянуть тетиву… — свободной рукой Никита выудил из кармана свитые в шпагат воловьи жилы и ловко нацепил их на рога арбалета. — И самострел готов!
Словно в подтверждение слов автора один рог под натяжением неожиданно хрустнул, оторвался и повис на тетиве, привязанной к концу второго рога.
И сразу всем стало понятно, что самострел действительно готов.
— Эх, недоработочка вышла… Исправлю! — не смутился такой мелочью поймавший кураж, словно родитель, рассказывающий об успехах ребенка-вундеркинда, мастер, а лишь отмахнулся от неудачи и увлеченно продолжил: — Но и это еще не всё! Если в просверленные в этом конце отверстия… вставить два десятка прилагающихся специальных паличных шипов… находящихся в положении «навалом»… вот в энтом пенальчике… в рукоятке… в противоположном конце… длиной эль малой равной пять сантиметров… то получится… получится… элегантная… палица.
Несмотря на обещание творца, шипы, больше похожие на преостро заточенные с обоих концов гвозди, вставляться не желали, по переменке то выпадая, то застревая, то утыкаясь косо, и конструктор, нервно ухмыльнувшись и пробормотав ставшее уже припевом к любой операции «Эх, недоработочка вышла, исправлю», ссыпал остатки в их кармашек и плавно перешел к следующему этапу презентации.
— Но и это еще не всё! И поэтому легким манием умелой руки грозная палица превращается… превращается палица…
На глазах у изумленных правителей и их полководцев грозная, хоть и лысоватая палица последовательно превратилась в узкую лопату без плечиков, больше похожую на широкий дротик[4], потом в такие же узкие, но зубастые вилы, плоский топор, нелепую двуручную пилу, жидкий веник, толстый тяжелый цеп, не раскрывшееся ведро, не закрывшийся ухват, дырявое корыто и косу для лилипутов, полотно которой вытащить не удалось даже совместными усилиями всех пятерых.
Аудитория следила за все новыми и новыми преображениями удивительного бревна словно за представлением фокусника, увлеченно пытаясь угадать, что следующее покажется на свет, и неизменно попадая пальцем в небо. И когда из недр изобретения, вслед за винтиком, с грохотом выпали две половинки ножниц для стрижки даже не овец, а, скорее, медведей, и рыжебородый Никита в последний раз пробормотал «Эх, недоработочка вышла… исправлю…» и поклонился, прижимая свое детище к взволнованно вздымающейся груди, гельвитане зааплодировали.
— Браво! — хохоча и хлопая себя по коленкам и ляжкам, словно выбивал из охотничьих штанов пыль, выкрикивал де Труа.
— Браво! — смачно хлопал в толстые ладоши архистратиг, и толстые щеки его колыхались в такт вырывающемуся из глубин груди смеху.
— Браво! — потешаясь, стучал медным ковшиком по подоконнику летней кухни краснолицый повар.
— Погодите… а где же… у вашего… ножичка… музыка? — на мгновение перестал заливаться и с трудом проговорил король, демонстрируя свой образец для подражания, так и оставшийся неподраженным.
— Музыка вот, — красный, как медный ковшик повара, Улюха перевернул свою «штукуёвину» и показал ступенькообразные зазубрины на другой ее стороне. — Берете любую палку… или ложку… деревянную… и возите по ним. Или стучите. И тогда звук как этот получается… килофон…
Слова его были встречены новым приступом чистосердечного гельвитанского ржания.
Царь Василий, багровый, кусающий губы, кинул пылающий стыдом и обидой взгляд на Граненыча, потом на сжавшегося Кулебякина, обещая им отдельный предметный разговор позже вечером и, выдавив из себя деревянную с зазубринами улыбку, промолвил:
— Жалую тебе, Никита, за наше с его гельвитанским величеством развлечение серебряный рубль. А теперь ступай. На кухню. Там тебя твой… поклонник… покормит.
— А с меня — десять золотых гельвихов! — улыбаясь от уха до уха, радостно поддержал высокого гостя Ан. — Я так не смеялся с тех пор, как пьяный тесть на нашей с королевой свадьбе вместо пряника съел кусок мыла!
— А уж ее величество-то как, наверное, смеялась… — степенно покачал головой Митроха. — Особенно когда узнала, кто ему это мыло подложил…
— А… ты откуда знаешь? — краска уже не веселья — конфуза залила щеки короля.
— Что знаю? — захлопал редкими короткими ресницами князь. — Я ничего не знаю, ваше величество. Я только догадываюсь.
4
«Инструмент двойного назначения», — загадочно подмигивая, проговорил понравившуюся универсальную формулу изобретатель.