«Да, есть», — ответил Учитель.
«Есть ли уровни у просветления?»
Бхагаван ответил: «Нет, никаких уровней не может быть, оно одно. Либо ты там, либо нет».
В конце концов У. Г. спросил: «Можете ли вы дать мне то, что называется просветлением?»
Глядя серьезному юноше прямо в глаза, он ответил: «Да, я могу дать тебе его, но можешь ли ты его взять?»
С этого момента У. Г. Кришнамурти преследовали эти слова, и он беспрестанно спрашивал себя: «Что же это такое, чего я не могу взять?» Он решил, не раздумывая, — что бы ни имел в виду Махарши, он «сможет это взять». Позже он признался, что эта встреча изменила направление его жизни и «вернула его на правильный путь». Он больше не встречался с Бхагаваном. Рамана Махарши неожиданно умер в 1951 г. от рака. Его считают одним из величайших мудрецов Индии всех времен.
К двадцати пяти годам проблемой для У. Г стал секс. Несмотря на то, что он периодически давал себе клятвы воздерживаться от секса, не думать о браке и вести жизнь монаха, в конечном итоге он пришел к выводу, что секс — это естественная потребность и подавлять ее неразумно. В конце концов, общество выработало законные способы удовлетворения этого желания. Он выбрал себе в жены одну из трех девушек, которых подобрала ему бабушка в качестве потенциальных невест. Позже он признался: «Я проснулся утром после первой брачной ночи и понял, что, без всяких сомнений, я совершил самую большую ошибку в своей жизни». Он прожил в браке семнадцать лет и стал отцом четырех детей.
С самого начала он не хотел оставаться в браке, но, так или иначе, дети продолжали рождаться, и семейная жизнь шла своим чередом. Его старший сын, Васант, заболел полиомиелитом, и У. Г. решил переехать с семьей в США, чтобы мальчик мог получать самое лучшее лечение. Он потратил на это почти все состояние, унаследованное от деда. Он надеялся дать жене высшее образование, найти ей работу и обеспечить ей финансовую независимость, чтобы он сам мог наконец уйти из семьи. Так он и сделал, найдя ей работу в WBE.
К тому времени деньги, полученные в наследство от деда, кончились; ему надоело быть оратором (сначала Теософского общества, затем в качестве независимого); его брак завершился, и он утратил интерес к тому, чтобы стремиться стать кем-то в этом мире. К сорока годам с небольшим он был один, без денег, забытый почти всеми своими друзьями и приятелями. И он начал скитаться — сначала поехал в Нью-Йорк, затем в Лондон, где вынужден был проводить все дни в Лондонской библиотеке, прячась от зимнего холода, и зарабатывать крохи кулинарными уроками по индийской кухне. Затем он поехал в Париж, где продолжал бесцельно скитаться. Позже У. Г. так вспоминал об этом периоде своей жизни:
«Я был словно лист, гонимый капризным ветром, — без прошлого, без будущего, без семьи, без работы, без какой бы то ни было духовной самореализации. Я медленно утрачивал волю к тому, чтобы делать хоть что-нибудь. Я не отвергал мир и не отрекался от него — он просто уплывал от меня, и я не мог и не хотел за него цепляться».
Одинокий, не имея ни гроша за душой, он приехал в Женеву — там у него на старом счете еще что-то оставалось. Этого хватило на несколько дней. Вскоре эти небольшие деньги тоже закончились, и он не мог больше платить за проживание. Ему некуда было больше идти. Он решил обратиться в индийское консульство в Женеве и попросить, чтобы его выслали в Индию. «У меня больше не было денег, не было друзей, не было воли к чему бы то ни было. Я думал, что, по крайней мере, они не могут отказать мне в возвращении в Индию — ведь, в конце концов, я гражданин Индии. Я могу сидеть где-нибудь под баньяном, и может быть, кто-нибудь будет меня подкармливать». Итак, в возрасте сорока пяти лет, неудачник в глазах всего мира, одинокий и без гроша за душой, он пошел в консульство и попросил о том, чтобы его вернули на родину. У него не было выбора. И этот эпизод стал поворотным моментом в его судьбе.
У. Г. вошел в индийское консульство в Женеве и начал рассказывать консулу свою печальную историю. Чем дальше он рассказывал, тем больше консул изумлялся. Вскоре все консульство притихло и зачарованно внимало его рассказу. Валентина де Кервен, секретарь и переводчик, тоже' внимательно слушала. Ей было уже больше шестидесяти лет, она многое повидала на своем веку и почувствовала жалость к этому странному и притягательному человеку. Никто в консульстве не знал, что с ним делать, и Валентина решила приютить его у себя дома на несколько дней, пока консул что-нибудь не придумает.
Валентина, сама испытавшая в своей жизни много невзгод, прониклась сочувствием к нищему страннику и вскоре предложила ему дом в Европе. У нее было небольшое наследство и пенсия, и этого хватало на двоих. У. Г. не хотел возвращаться в Индию, где его ждало жалкое будущее, не хотел встречаться со своей семьей и знакомыми. Он с благодарностью принял предложение. Следующие четыре года (1963–1967) были безмятежным временем. Валентина бросила свою работу в консульстве и жила с У. Г., перемещаясь вместе с более подходящей погодой в Италию, Южную Францию, Париж и Швейцарию. Позже они стали зимовать в Южной Индии, где все было относительно дешево, а климат более мягким. Все эти годы У. Г., как он рассказал позже, ничего не делал. «Я спал, читал журнал «Тайм», ел и гулял, с Валентиной или один. Больше ничего не делал». Его поиск практически подошел к концу. Он никогда не говорил Валентине о сверхъестественных способностях, религиозном прошлом и духовных исканиях, которые так много значили в его жизни. Они просто и мирно жили, переезжая с места на место.
Они стали проводить лето в переделанной мансарде четырехсотлетнего дома-шале в очаровательной швейцарской деревушке Саанен. Дж. Кришнамурти почему-то решил провести серию бесед и собраний в большом шатре, возведенном на окраине той же деревни. В маленькую деревеньку начали съезжаться духовные искатели, йоги, философы и интеллектуалы, как с Востока, так и с Запада, — все они ехали, чтобы послушать беседы Кришнамурти, провести или посетить занятия по йоге и поговорить на духовные и философские темы. У. Г. и Валентина старались держаться подальше от всего этого, не желая участвовать в этом событии, которое становилось все более и более масштабным и начинало напоминать балаган.
В такой обстановке У. Г. встретил свой сорок девятый день рождения. Задолго до этого Каумара Нади, известный и почитаемый астрологический «документ» в Ченнае, предсказал У. Г., что в это время с ним должно произойти что-то радикальное и совершенно неожиданное.
Когда У. Г. было 35 лет, у него начались сильные головные боли, которые периодически повторялись, и, не зная, что делать, он начал принимать большие количества кофе и аспирина, чтобы справиться с мучительной болью. В то же время в его организме неожиданно начался процесс омоложения. К сорока девяти годам он выглядел как семнадцати — или восемнадцатилетний юноша. В промежутках между приступами головной боли он испытывал необыкновенные ощущения. Как он позже описал их, он «чувствовал себя безголовым, как будто голова куда-то пропала». Одновременно с этими странными явлениями у него начали проявляться так называемые сверхъестественные способности, или, как он сам их называет, естественные человеческие способности и инстинкты. Бывало так, что человек входил в комнату, и У. Г., никогда раньше его не встречавший, видел все его прошлое и всю его жизнь, словно читая живую автобиографию. Он мог взглянуть на ладонь человека и тут же увидеть его судьбу. Все сверхъестественные способности начали постепенно проявляться у него после тридцати пяти лет. «Я никогда не пользовался этими способностями в каких бы то ни было целях, они просто были. Я знал, что они не имеют большого значения, и просто не обращал на них внимания».
С ним что-то происходило, и У. Г., опасаясь, что Валентина может счесть его сумасшедшим, ни слова не говорил ей об этих необычных изменениях (как, впрочем, и другим людям, по той же самой причине). Когда ему вот-вот должно было исполниться сорок девять лет, у него появилось то, что он позже назвал «панорамным зрением», при котором поле зрения разворачивается перед глазами почти на 360 градусов, а смотрящий, или наблюдатель, полностью исчезает, и окружающие предметы «проходят» прямо сквозь голову и тело. Весь организм, тогда еще не до конца известный У. Г., явно готовился к какой-то необычайно масштабной катастрофе или трансформации. У. Г. ничего не предпринимал.