Вот в чем состояла загвоздка. Для того чтобы экспериментальные данные считались данными эмпирическими, они должны поддаваться проверке — быть доступными множеству компетентных наблюдателей. Однако умственные процессы можно наблюдать только изнутри. Их не может зафиксировать ни какой-либо сторонний наблюдатель, ни какой-либо научный инструмент — ведь те разработаны для измерения всевозможных физических реалий. Из-за этого психологи столкнулись с дилеммой: следует ли сохранять упор на эмпирическом, лежавший в основе научного прогресса на протяжении трехсот лет? Может, стоит вместо этого ограничиться наблюдением за внешними, физическими объектами, за сферой реальности, в которой наука со времен Галилея добилась такого большого прогресса? Ученые выбрали второй вариант, сузив сферу своих исследований. Бихевиористы решили изучать человеческое поведение, а не какие-либо загадочные внутренние, духовные, умственные сущности, которые, кажется, не имеют каких-либо собственных физических свойств[30].
Бихевиоризм — по крайней мере так, как он развивался в академической исследовательской психологии, — был в первую очередь озабочен поиском эффективных способов понять человеческий ум через поведение, а не тем, чтобы сделать выводы относительно подлинной природы умственных процессов. Такой подход подобен попыткам понять человеческую анатомию и физиологию без вскрытий, которые в средневековой медицине были запрещены. Большинство бихевиористов прекрасно осознавало собственные умственные состояния, но полагало: психология будет развиваться быстрее и с меньшим числом отступлений, если на какое-то время оставить интроспекцию за бортом. Однако радикальные бихевиористы, начиная с Уотсона, пошли еще дальше и заявили, что умственные состояния в целом и сознание в частности вообще не существуют — именно потому, что у них нет никаких физических свойств![31] Это явный пример отрицания реальности: идеологическая преданность материализму обесценила основанные на опыте свидетельства, которые не вписывались в данную систему верований. Что еще хуже, бихевиористы приравняли поведение к самим психологическим процессам. Роботы демонстрируют поведение, но не имеют сознания и субъективных переживаний. Люди также проявляют определенное поведение — но как бы тщательно мы его ни изучали, само по себе физическое поведение не предоставляет свидетельств даже в пользу существования умственных реалий, которые мы все переживаем. Утверждать, что субъективные переживания можно свести к объективному поведению, — самая настоящая интеллектуальная бесчестность или пример глубокой помраченности.
К 1960-м годам академические психологи начали все более явно понимать ограничения подхода, который игнорировал умственные процессы. Новая сфера когнитивной психологии начала относиться к субъективным переживаниям более серьезно. Кроме того, со времен возникновения когнитивной нейронауки в последние десятилетия XX века много внимания стали уделять связанным с субъективным опытом процессам в мозге. Ученые добились большого прогресса в попытках определить те части и функции мозга, которые необходимы для зрения и других физических чувств, а также для конкретных умственных процессов, например памяти, эмоций и воображения. Это совершенно правомочный подход к косвенному изучению умственных переживаний — ведь он опирается на сильные стороны четырехсот лет научных исследований физической реальности. Однако подлинная природа самих умственных процессов остается столь же загадочной, как и прежде.