Но бутылка выдержала. Короткий вой всасываемого внутрь воздуха резко оборвался. Старшина Нефедов снова попытался встать. "Да что ж за ерунда такая?" - с досадой подумал он, глядя в потолок. Каменный свод вдруг закружился, навалился сверху и погасил свет.
- Товарищ старшина, - жалобно.
- Погоди, Настя. Он сам, - мужской голос.
- ... твою душу мать, - а это что? Это кто?
- Ну не ругайтесь, товарищ старшина!
Степан Нефедов открыл глаза, еще раз крепко, по-боцмански выматерился и сел, рывком подтянув ватное тело. Ночь уже сменилась холодным рассветом, в кустах чирикали птицы. На земле, угасая, дрожал отдельный оранжевый пунктир исчезающих магических линий.
- Все, что ли? - спросил он сипло. - Как пленные? В порядке?
Высокий седой старик, стоящий перед ним, кивнул.
- Все, Степан Матвеевич. Все живы, над самыми тяжелыми уже знахари клана работают.
Нефедов удивленно разглядывал морщинистое худое лицо. Из-за спины Степана вышла такая же пожилая, совершенно седая женщина, одетая в черный комбинезон Особого взвода. Старшина вздохнул и потер ладонью нещадно ноющий висок.
- Вот оно как... Это вы, значит... Как же так получилось?
- Выбора не было, - сказал Казимир Тхоржевский холодно и спокойно. - Или так, или - ты сейчас с нами уже не разговаривал бы. Пришлось удар на себя принять. Добротное заклятье, надо сказать, качественно сработано было. Извини, Степан Матвеевич, но ты все-таки пока еще человек. Хотя бы по большей части. Не беспокойся, работать мы сможем, сила никуда не делась.
Командир Особого взвода покачал головой.
- Как там у Чехова, что ли, было... "Хоть ты и седьмой, а дурак". Разве я за это беспокоюсь? Я за своих людей беспокоюсь, вот что. Даже если они не люди совсем. А вообще - ну тебя, Казимир. У меня дурацкая привычка, похоже, появилась.
- Какая? - в один голос спросили Казимир и Настя.
- А такая... Как только тебя увижу - значит все, обязательно буду полночи мордой в землю валяться. Очухаюсь - опять утро, будь оно неладно, башка болит, во рту как будто кошки устроили свадьбу. А ведь не пил ни грамма, вот что обиднее всего!
Нефедов говорил весело, а на душе у него как будто скребли острыми коготками эти самые неведомые кошки. Настя Левандовская, будто почуяв его состояние, присела рядом, положила сухонькую старушечью ладонь старшине на плечо.
- Товарищ старшина, не переживайте. Бутылка-то у нас осталась. Казик говорит - все можно поправить, дайте только срок.
- Правда? - спросил Степан. Тхоржевский пожал плечами.
- Я уже немного разобрался, что почем. Со временем этот яд сам превращается в противоядие. Такой у него механизм действия. Только ему надо... ну, настояться, что ли. Как хорошему вину.
- И долго? - Нефедов поднялся, покачиваясь. Мир вокруг мерзко кружился и подергивался, как будто пленка в плохо отрегулированном киноаппарате.
- Да лет пятьдесят, - задумчиво сказал Казимир, глядя на Настю.
- А. Ну, полвека-то, это самая малость. Не успеет, как говорится, стрижена девка косу заплести...
Послышались легкие шаги, и старшина оглянулся.
- Ласс, Тэссер, - без удивления сказал он. - Я все понимаю, сложное задание. Но где вас тени носили?
* * *
Набережная Ялты, как всегда ночью, искрилась огнями. После Воронцовского парка она казалась многолюдным бульваром - да, в общем-то, так и было. Ялта не спит никогда. У причалов отдыхали после дневных трудов яхты и катера, а вдоль моря прогуливались влюбленные парочки, командировочные, отпускники, молодежь - все, кому жалко тратить время на сон. Стоял самый конец теплого южного сентября - вроде бы, не сезон, но это же Ялта.
Молодая пара почти ничем не отличалась от других. Стройный темноволосый мужчина и тоненькая девушка шли под руку, улыбаясь, и глядя друг на друга. Хотя нет, отличие все-таки было. Одеты оба были так, будто только что вернулись с вечеринки, посвященной послевоенным годам. Впрочем, льняной костюм мужчине очень шел. За девушкой волочился конец пуховой шали, небрежно перекинутой через дамскую сумочку, висящую у нее на плече.
- Слушай, - спросила девушка, - а ты потом так его и не видел? После войны?
- Нет, - помолчав, отозвался мужчина. - Точнее, несколько лет, конечно, да. А потом - как отрезало. Его вообще никто потом не видел. Ни его, ни части людей из Взвода. Никифоров, Конюхов, Якупов, другие... все как в воду канули. Я пытался... ну, ты же знаешь, как мы умеем? Не получается, никак. Он ведь сначала пытался на гражданке устроиться, даже демобилизовался, по слухам. Представляешь? Он - и на гражданку! Ерунда какая-то.
- Да уж...
Они подошли к парапету и облокотились на перила, глядя на воду. Грузный пожилой мужчина с трубкой во рту и в потертой капитанской фуражке, стоявший поодаль, глянул на них весело.
- Что, молодежь, не спится? Эх, мне бы ваши годы.
- Нет, лучше не надо, - рассмеялась девушка. - В каждом возрасте своя прелесть.
- Да какая тут прелесть? - проворчал пожилой и сдвинул "капитанку" на затылок, пыхнув густым клубом трубочного дыма. - Я сорок лет в море отходил, от матроса, до капитана. И сейчас бы лучше был где-нибудь на палубе, чем вот так вот, сухопутным торчать здесь, на набережной. Жена была жива - со мной сюда приходила... А сегодня погода-то какая роскошная! Прямо не ночь, а чистое наслаждение, хоть ложкой ее черпай. В такую погоду в море быть - все, что душе нужно.
Он покачал головой, потом вежливо приподнял фуражку за козырек, кивнул и пошел восвояси, дымя старенькой трубкой.
- Морской волк, - с уважением сказал Казимир.
- А ты меня до сих пор плавать не научил... - шутливо-обиженно протянула Настя. - Пока я старенькой была, как-то даже несолидно было визжать и на мелководье плюхаться. Ну, зато уж теперь ты от меня не отделаешься!
Они зашли в густую тень маленькой улочки, ведущей прочь от набережной.
- Извините,- спросил кто-то сзади, - огонька не найдется?
- Не курю, - отозвался Казимир.
- Жаль.
- Стойте, стойте! - поспешно сказала Настя. - Казик, ну ты что? А зажигалка?
- Ох, и верно, - молодой человек смутился и с досадой легонько хлопнул себя по лбу. Потом пошарил в кармане пиджака и достал "Зиппо". Подал, не глядя, через плечо. - Вот, пожалуйста.
- Спасибо, - чиркнуло, прокрутившись, колесико, вспыхнул оранжевый огонек и тут же погас.
- Хорошая зажигалка, - сказал старшина Степан Нефедов, протянув "зиппо" обратно. - Но спички все равно лучше. А что не куришь - одобряю, Казимир.
Оба - мужчина и женщина - обернулись мгновенно, не по-человечески быстро, рванулись на голос растерянно и неверяще.
Но в густой тени старой улочки не было ни единого человека.