Труп Тищенко ни Петрухин, ни Купцов, разумеется, не видели. Но очень хорошо представляли, как выглядит голова человека после выстрела из обреза с близкого расстояния.
Разговор с капитаном второго ранга Черным продолжался еще около получаса, но никакой новой информации не принес. Когда партнеры покидали общежитие, Русланчика в вестибюле уже не было, но его место на подоконнике занял другой кавказец. Почти наверняка он торговал наркотой.
Партнеры вышли на улицу, сели в "антилопу".
-- Ну и что ты об этом думаешь, Леонид Николаич? -- спросил Петрухин.
-- Я думаю, что ты прав: блядство. Вот встретишь на улице морского офицера: черная форма, золото, кортик на боку... Во, думаешь -- о-го-го! Крейсера, субмарины. Мощь и гордость державы! А держава загнала его в клоповник с наркоманами, с Русланчиками и Асланчиками, и плюнула на него. И вот он теперь каждый день думает: изнасилуют его жену и дочку или только ограбят?.. Тьфу!
-- М-да, товарищ майор... Ваши благородные эмоции понятны, но к нашему делу прямого отношения не имеют, -- ответил Петрухин и вытащил из кармана сотовый телефон.
-- О, да ты заматерел...
-- Олигарх Голубков, он же Витя Брюнет, снабдил средством связи....
-- Кому звонишь?
-- Ему и звоню, -- ответил Петрухин и набрал номер Брюнета. -- Очень я, Леонид Николаич, хочу познакомиться с водителем Строгова.
* * *
Водителю Игоря Строгова было около сорока пяти. Он представлял собой классический тип профессионального питерского водилы из тех, что водили когда-то "номенклатуру" -- хитрый, наглый, умеющий заколымить. Раньше они рассекали на черных "Волгах" с номерами и "непроверяйками", которые автоматически избавляли их от объяснений с сотрудниками ГАИ. Нынче хозяева (а соответственно, и сами шофера) пересели на джипы, "вольво" и "мерсы"... многие при этом сохранили и "крутые" номера.
Водителя Строгова звали Николай Иванович. Он был грузным, плотным, но довольно подвижным. Вылезая из "фронтеры", он окинул "антилопу" Купцова презрительным взглядом. На дороге такие орлы любят катить в левом ряду, сигналить дальним светом: дорогу! Белый человек едет!
Николай Иванович вылез из джипа, презрительно посмотрел на "антилопу" и собрался пройти в офис.
-- Николай Иваныч, -- окликнул его Петрухин. Водитель остановился. -Здравствуйте, Николай Иваныч... меня зовут Дмитрий Борисович. Это насчет меня вам звонил Голубков. Быстро вы приехали.
-- А... да, да... очень приятно. Я... чем могу помочь? -- сказал водила, обшаривая Петрухина и Купцова глазами. Он совершенно не был похож на человека, который хочет кому-либо помочь. По крайней мере -безвозмездно. И уже тем более -- двум голодранцам на гнилой "шестерке". Но в данном случае он имел приказ босса и старался держаться любезно. И Петрухин, и Купцов раскусили водилу сразу: шестерка. Но козырная шестерка.
-- Нам нужно поговорить с вами о событиях двадцать третьего апреля, -сказал Купцов.
-- А что... двадцать третьего апреля? -- спросил, морща лоб, водила.
-- Неужто забыл, Николай Иваныч? -- весело произнес Петрухин. -- Ты же убийц возил по Питеру двадцать третьего-то... а?
-- А... ну да, ну да... Просто время-то идет, столько всего, знаете, происходит. Голова крУгом, извиняюсь.
-- Да, конечно, масса событий -- первомайская демонстрация трудящихся, парад планет, на носу инаугурация Президента... где ж обо всем упомнить? Особенно о каком-то сраном убийстве в вашем офисе. Обычное дело -заместителю директора отстрелили полголовы. Было бы о чем говорить...
-- А я ничего... я в ментуре все рассказал.
-- Молодец, умница. А теперь расскажите все нам.
-- А... что? -- снова спросил Николай Иванович, морща лоб, изображая "мучительную работу мысли". Он отлично знал, что деваться ему некуда, а тянул резину просто по привычке, по складу характера, не желая отдавать кому-то что-либо "за бесплатно". Кроме того, сказывалась привычка не обсуждать дела хозяина с посторонними.
-- Слушай меня внимательно, Николай Иваныч, -- сказал Петрухин. -- Я сейчас наберу номер Голубкова и растолкую ему, что ты гребешь нам мозги... через полчаса после моего звонка тебя переведут на тот самый "фольксваген", из-за которого твой хозяин поссорился с завхозом. Понял?
-- А я ничего, -- быстро ответил водила. -- Спрашивайте.
-- В воскресенье был выходной. Почему вы в этот день работали?
-- Так ведь работа у нас такая: полночь -- заполночь... выходной -- не выходной. Пассажиру нужно ехать -- значит, все! Водки, поверите ли, выпить некогда.. >
-- Тяжелая у вас жизнь, -- посочувствовал Купцов. -- Ну-ка, по порядку: Игорь Василич загодя вас предупредил, что в воскресенье придется поработать?
-- Да. Позвонил в субботу и сказал: заезжай в десять тридцать.
-- Что еще сказал?
-- Ничего.
-- В какое время он позвонил в субботу?
-- Часов в семь вечера... плюс-минус.
-- И в воскресенье, в десять тридцать, вы заехали за ним?
-- Так точно.
-- Он был один?
-- Да.
-- Игорь Василич не показался вам взволнованным или нервным? Или в плохом настроении?
-- Нет, все было нормально.
-- Куда вы поехали?
-- В офис.
-- Мужчина в пальто и шапке подсел к вам по дороге?
-- Да.
-- Где?
-- На Васильевском.
-- Точнее определитесь.
-- На Малом проспекте.
-- Что дальше?
-- Дальше поехали в офис.
-- По дороге о чем говорили?
-- Кто?
-- Строгов с мужиком.
-- Ни о чем.
-- А вы, Николай Иванович, с этим мужиком говорили?
-- Нет... зачем мне? Он сидел как истукан, жевал резинку.
-- Мужика описать можете?
-- Я?
-- Нет, я.
-- Ну, это... строгий такой, с вас ростом. Да я его и не разглядывал. Зачем он мне? Голодранец какой-то...
-- Ясно. Вы приехали в офис. Что дальше?
-- Они ушли, я сижу -- жду, "Шансон" слушаю... Минуты три прошло -выходят. Третьим с ними охранник, а у мужика-то в руках ружье.
-- Ружье или обрез?
-- Х... его знает. Короткое и без приклада. Как пистолет -- только длинный... я не разбираюсь.
-- Ясно. Кто вышел первым?
-- Этот... охранник, моряк. Выходит -- глаза, как у окуня.
-- Кто второй?
-- Игорь Василич.
-- Тоже глаза, как окуня?
-- У кого?
-- У меня, -- зло сказал Петрухин.
-- Не... глаза как глаза.
-- А третьим вышел мужик?
-- Ага... мужик. С ружьем.
-- А у него глаза какие?
-- Этот строгий. Ему человека завалить -- как два пальца обрызгать. Волчара!