Умельцы (Роман и рассказы)

-- Нет, -- сказал он наконец. -- Кажется, не было... У "опеля" боковой обзор хороший. Не зеркала -- лопаты. Кажется, никого не было.

-- Ладно, -- сказал я. -- Кури пока. А я схожу погуляю.

Я вылез из "опеля" и подмигнул красотке на рекламе, которая вполне могла быть женщиной, но могла оказаться и бабой. Я вылез и пошел назад. Туда, откуда пришел убийца с обрезом под полой плаща. Туда, куда он потом ушел._

* * *

-- Эй, опер, ты где? -- спросил Купцов, и трубка тотчас донесла до него голос Петрухина. -- Подъезжаю, следачок... встречай.

Через несколько секунд вдали, на плоской панораме улицы, появился джип. Сверкая в лучах низкого вечернего солнца, он двигался стремительно, казался отполированным черным грозовым облаком. Массивная хромированная дуга кенгурятника с гроздью дополнительных фар приблизилась, надвинулась, нависла над капотом "антилопы". Из водительской дверцы выпрыгнул Петрухин. Из пассажирской -- Николай Иванович. Купцов хмыкнул, а Петрухин сел в салон "антилопы".

-- Красиво живешь, Дима, -- сказал с иронией Купцов. Ответить Петрухин не успел. В салон сунулся Николай Иванович:

-- Во сколько мне завтра за вами заехать, Дмитрий Борисыч?

-- Отдыхай, дядя Коля, -- бросил Петрухин.

-- Как отдыхай?

-- Как хочешь. Водки попей... ты же жаловался, что и водки выпить времени нет. Считай, что у тебя отгул за двадцать третье апреля.

Недоумевающий Николай Иванович кивнул головой, сел в полированную тучу и уехал. Петрухин закурил, устало откинулся в кресле. Некоторое время молчали, слушали, как хрипит в динамиках Шевчук. Потом Купцов спросил:

-- Ты зачем транспортное средство в отгул отправил?

-- Колю-Ваню не перевариваю. Он как услышал, что я с Брюнетом на "ты" общаюсь -- все! Так и норовит жопу лизнуть. А меня от этого тошнит.

-- Ну так ты бы его выгнал, а тачку оставил. Хорошая тачка.

-- Я тоже так подумал сначала. Но... в том-то все и дело, что тачка хорошая. Ее без присмотра оставить страшно -- угонят в пять минут. Мне бы чего поскромнее.

-- Тогда попроси у Брюнета тот самый "фолькс", -- подсказал Купцов.

-- А что? -- обрадовался Петрухин. -- Это идея. Пожалуй, я так и сделаю.

-- Ну, ладно. Как прошел день, Дима?

-- День прошел не зря, -- ответил Петрухин и рассказал о результатах беседы с Ольгой. Потом вытащил из кармана блокнот. -- Смотри, что получается. -- Он раскрыл блокнот и начал быстро набрасывать схему. -- Это пересечение Малого проспекта и Четвертой линии. Вот здесь -- обозначаем крестиком -- Строгов подобрал утром двадцать третьего своего напарника.

-- Сашу Трубникова, -- подсказал Купцов. И на недоуменный взгляд Петрухина пояснил: -- Так его называет Строгов.

-- Пусть будет Саша Трубников, -- согласился Петрухин. -- Давно пора было дать ему какое-то имя. А то мы заладили -- "икс" да "икс"... А так -Трубников. Интересно, если бы "Магистраль" торговала джинсами, то Трубникова звали бы Леви Страус? Но не суть. Итак, вот здесь они подобрали Сашу. А подошел он отсюда, со стороны жилмассива из шести домов.

-- Ты хочешь сказать, что он там живет?

-- Нет. Но я думаю, что он пришел из этих домов.

-- Почему? -- спросил Купцов, разглядывая схему.

-- Я объясню, и ты со мной согласишься. Я рассуждал так: день двадцать третьего апреля был очень теплый. Можно сказать -- жаркий. Но молодой мужик все равно пришел в длинном пальто... и, кстати, в кроссовках, что само по себе не очень сочетается. Но для нас главное -- длинное пальто.

-- Ружье? -- спросил Купцов. -- Ты думаешь -- ружье?

-- Конечно. Он пришел с ружьем... Или с обрезом, сейчас это не суть важно. Важно, что он принес ствол. А болтаться по городу с оружием никакого резона нет. Значит, он хранил оружие где-то совсем рядом... Если бы он пришел с противоположной стороны -- тогда была бы проблема. Там и домов вдвое больше, и ларьки, и гаражи. А здесь, -- Петрухин ткнул ручкой в схему, -- всего-то шесть домов. Думаю, он снимал там квартиру или комнату.

-- Несколько сот квартир, -- задумчиво сказал Купцов.

-- Если быть точным -- шестьсот шестьдесят. Но нас интересуют в первую очередь двести четыре.

-- Коммуналки?

-- Конечно, -- ответил Петрухин. Он перевернул лист и показал страницу, густо покрытую номерами квартир. -- Вот списочек, гражданин следователь. Я весь вечер таскался по лестницам, переписывал квартирки, где звоночков как в старой советской песне...

-- Что же это за песня? -- механически спросил Купцов. Он явно думал о чем-то другом.

-- У солдата выходной, пуговицы в ряд, -- громко и фальшиво спел Петрухин. -- Таковых многозвонковых квартирок двести четыре штуки. По идее -- работа для бригады, но нам, Ленечка, всю эту работу придется провернуть вдвоем. Впрочем, может быть, нам повезет, и мы нащупаем адресочек господина Трубникова быстрее.

-- Да, геморройная работа.

-- Нормальный оперский геморрой. Бывало, Леня, и похуже.

-- А результат не гарантирован.

-- Ну, стопроцентную, гарантию дает только страховой полис. Но вообще-то я чувствую, что результат будет. Должен быть. А ты чего скис?

Солнце опустилось уже совсем низко и светило в глаза. Купцов наклонил светозащитный козырек и только после этого ответил:

-- Видишь ли, Димон... Если принять за основу твою версию, то это здорово меняет весь расклад. Мы исходили из того, что ствол принадлежал покойному Тищенко. А Трубников завладел им в результате борьбы или неосторожности самого завхоза... Но если Трубников принес ствол с собой? А?

-- Ты хочешь сказать, что этот Трубников заранее был настроен на убийство? -- спросил Петрухин с сомнением.

-- Нет, этого я не утверждаю. Но если он принес оружие с собой, то исключить этого нельзя... верно?

-- Исключить нельзя ничего, включая версию No 37 -- убийство Тищенко маленькими зелененькими человечками с Нептуна, -- сказал Петрухин.

-- Ага... я уже послал запрос в НАСА.

-- Это правильно. Но все же очень сомнительно, чтобы этот решительный Трубников затевал убийство прямо в офисе. Ствол он взял для того, чтобы просто попугать завхоза. Возможно, даже не собирался его доставать. Но потом что-то пошло не так, не по сценарию... Скорее всего, Трубников стал, угрожая ружьем, очень круто наезжать. А Тищенко, уверенный, что стрелять они не будут, уперся.

-- Таким образом, мы возвращаемся к версии Строгова, -- сказал Купцов. -- С той лишь разницей, что оружие изначально было у Трубникова, а не у Нокаута. В принципе, версия Игорька Строгова хороша в том плане, что опровергнуть ее нельзя. Из трех непосредственных участников событий один Строгав и говорит. Другой мертв, третий скрывается.