Выбрать главу

-- Договорились, -- ответил Костиков.

Петрухин продиктовал номер трубы, сказал еще несколько фраз, закрепляющих основную мысль: немедленно сообщить о появлении Матвеева, и попрощался.

* * *

В тот же день Петрухин сделал еще четыре звонка. Все -- в Буйнакск. Первый раз он позвонил по тому телефону, который ответственному квартиросъемщику Смирнову сообщили в ПТС.

После разговора с Вологдой партнеры предположили, что этот номер принадлежит матери Матвеева, и не ошиблись. Однако сообщить что-либо конкретное о сыне Елизавета Мартыновна Матвеева не смогла. Для матери Петрухин представился старым приятелем сына. Последний звонок от Саши, сказала Елизавета Мартыновна, был в апреле. Сашенька живет в Ленинграде. Устроился на хорошую должность в солидную фирму, которая торгует трубами. От кого передавать привет, если Саша позвонит?

-- От Алексея Тищенко, -- ответил Петрухин. Купцов покачал головой.

Второй звонок Петрухин сделал в справочную Буйнакска и узнал номер телефона уголовного розыска. Третий звонок он совершил в УР.

-- Але, -- сказал Петрухин, когда в трубке отозвался голос с "кавказским" акцентом. -- Але! Здравствуйте. Капитан Андреев из уголовного розыска Санкт-Петербурга. С кем говорю?

-- Старший лейтенант Гаджиев.

-- Слушай, брат, выручи. У нас тут проблема образовалась. Без твоей помощи никак... Как тебя зовут, старший лейтенант?

-- Намик, товарищ капитан.

-- Брось ты это, Намик. Зови меня Игорь. Слушай, Намик, нам позарез нужно одного человечка прощупать. Я, конечно, могу тебе послать официальный запрос. Но ты же понимаешь, сколько времени уйдет, пока я получу ответ. Помоги, брат. А я тебе в Питере помогу чем хочешь, если у тебя возникнет потребность.

-- А из какого района твой человек, Игорь?

-- А черт его знает, из какого он района! Какая разница?

-- Э-э, есть разница, дорогой. Если он земляк мой, то -- извини -- я тебе ничего не скажу. У нас так принято, брат.

-- Я понял, Намик. Нет так нет... но если сможешь -- я твой должник.

-- Диктуй, записываю. Петрухин продиктовал ФИО и дату рождения "Трубникова".

-- Хорошо, Игорь, -- сказал старший лейтенант Гаджиев. -- Перезвони мне через два часа. Постараюсь тебе помочь.

Спустя два часа Петрухин снова взялся за телефон.

-- Але, Намик. Это Игорь из Санкт-Петербурга. Пробил?

-- Записывай, Игорь: Матвеев Александр Сергеевич родился в Ереване двадцать пятого февраля семидесятого года. Прописан в Буйнакске по адресу... номер и серия паспорта... Не судим.

-- Спасибо, брат, -- сказал Петрухин. Он действительно был благодарен незнакомому старшему лейтенанту Гаджиеву. -- Спасибо, брат. Скажи, что я могу для тебя сделать в Питере?

-- Э-э, брат... Скажи, ты Апрашку знаешь?

-- Знаю, конечно.

-- Вот хорошо. Слушай, Игорь, сходи на Апрашку, найди там Мамуку. Мамука -- брат мой. Он на Апрашке торгует. Скажи ему, что брат Намик привет ему передает.

-- Хорошо, -- ответил обескураженный Петрухин. -- Сделаю.

Когда он положил трубку и пересказал просьбу Намика Купцову, тот долго хохотал.

-- Как ты искать Мамуку этого будешь? -- спросил он, отсмеявшись. -Их же там тысячи. И каждый третий -- Мамука.

Петрухин ничего не ответил. Только почесал затылок.

* * *

Десятого числа следователь Гена получил из GSM очередную распечатку. Из распечатки следовало: с двадцать девятого февраля по двадцать третье апреля на телефон в квартире номер тридцать один четырежды звонили с сотовых.

-- Может, Анжелке? -- спросил сам себя Купцов. Попросил Петрухина проверить. Дмитрий позвонил Анжеле, Анжела пококетничала, попудрила мозги, но в конце концов взяла на себя три звоночка.

-- Кавалеры? -- спросил, усмехаясь, Петрухин.

-- Кобели они, а не кавалеры. Им бы только перепихнуться. А чтобы честной девушке руку, сердце и кошелек предложить, так нету их.

-- Не бери в голову, Анжела. Найдешь еще свое счастье, -- подбодрил ее Петрухин. -- Хочешь, с нормальным парнем познакомлю?

-- А что за парень? -- заинтересовалась Анжела.

-- Нормальный парень. Инженер с Кировского завода.

-- Вы за дуру меня держите? -- возмутилась охотница за миллионерами и разговор прекратила.

-- Ты бы ей лучше Мамуку с Апрашки сосватал, -- подсказал с издевкой Купцов.

-- Злой ты человек, -- сокрушенно покачал головой Петрухин. -- Ну что, поехали к Брюнету? Ждет с докладом.

* * *

Итак, Саша Трубников из бара "Трибунал" превратился в Александра Сергеевича Матвеева. У Матвеева были все положенные человеку "атрибуты": дата и место рождения. Адрес, по которому он, к сожалению, не жил. Паспорт с известным номером и серией. У него были даже черты лица и отпечатки пальцев. Были известны некоторые факты его биографии. И все же он продолжал оставаться "виртуальным". Сейчас Трубников-Матвеев "существовал" внутри тоненькой пластиковой папочки, которую Купцов передал Брюнету после доклада о проделанной работе. Доклад занял меньше десяти минут.

Брюнет оживился, просиял.

-- Ай да вы молодцы какие! -- сказал он, хлопнув ладонью по папке. -Ай да молодцы. С этой папкой я уже могу идти к прокурорскому следаку: вот, гражданин следователь, извольте -- убийца. На блюдечке с голубой каемочкой. Утритесь! Раскрыто дело-то.

-- Может, повременишь с прокуратурой? -- спросил Петрухин.

-- Почему это? -- удивился Брюнет.

-- Есть одна идея, Виктор Альбертович, -- ответил за Петрухина Купцов.

-- Что же за идея?

-- Идея простая: найти Матвеева.

Брюнет задумался. Полминуты он молчал, потом сказал:

-- По большому счету мне это не нужно. Задержат этого Матвеева или нет, мне все равно. Моя цель была проста: показать ментам, что я не причастен к "маленьким шалостям" моего друга детства Игорька. И вы блестяще это сделали, господа сыщики. Зачем вам-то этот мокрушник?

Петрухин щелкнул зажигалкой, прикурил и ответил:

-- Как тебе сказать, Виктор? Мы ведь в это дело не ради денег вписались. Вспомни: ты сам мне рассказывал о том, как делались деньги в начале перестройки, когда кооперативное движение началось. Деньги есть, а куражу нет... Понимаешь?

-- В общем -- да, -- кивнул Брюнет. -- Я вас понимаю, мужики. Хотите довести дело до конца. Ну что ж, я не против. Но папочку я все равно сегодня же отнесу в прокуратуру. Мне ведь главное, что бы меня не прессовали.