Как-то раз, когда нам было около семи лет, мама пришла домой с огромной картонной коробкой, а еще она принесла красную краску. Эдди чуть не описался от радости, увидев эту коробку. Он сразу захотел в нее забраться.
Незадолго до этого отец рассказал нам историю про шахтеров, которые живут под землей в австралийской глубинке:
«Там такая жара, что прямо на земле можно за несколько секунд поджарить сосиски. В обычных домах жить невозможно, так что приходится жить под землей. Когда жарко, там говорят: „Как на сковородке“».
«Ух ты! – воскликнул Эдди. – Хочу под землю в Стралию!»
Мы покрасили коробку в цвет краснозема, а пока она сохла, Диллон учил Эдди выговаривать австралийские жаргонные словечки.
«Вот какой клевый стейку нас на решетке», – приговаривал Диллон, переворачивая пластиковый бургер из игрушечного набора Эдди для барбекю.
«Клевый», – повторил Эдди, наступил на один из бургеров, и тот треснул пополам.
Мы с отцом склеили этот бургер старым клеем UHU, который нашли в ящике кухонного стола. Отец любил чинить всякие мелочи – может быть, этим он как-то компенсировал то, что совсем не ремонтировал наш разваливающийся дом.
Когда коробка высохла, Эдди забрался под нее, и хотя там и для меня места хватило бы, меня он к себе не пустил.
«Тебе можно в школу для всехов ходить, – сказал он. – А у меня есть только мой домик под землей в Стралии».
Я на него жутко разозлилась и обозвала жадиной-моллюском.
«Ненавижу тебя», – прошипел Эдди в окошечко, которое отец прорезал в одной из стенок.
Он просидел под коробкой несколько часов. Наверное, заснул там, потому что потом испуганно позвал меня.
«Элли! – завопил он. – Выпусти меня! Элли! Я дышать не могу!»
Я представляю Эдди шестнадцатилетним – он все еще зовет меня «Элли», и он по-прежнему маленький и неуклюжий. Я вижу его у ворот школы, и мальчишки помладше его, но выше ростом, издеваются над ним – толкают, отнимают деньги. Я бросаюсь ему на помощь. Бью одного из обидчиков по лицу, и у того кровь течет из носа. А потом я веду плачущего Эдди домой.
Потом мне становится ужасно стыдно. Будь Эдди здесь и случись такое, разве я смогла бы спасти его по-настоящему?
Глава седьмая
Утром я сталкиваюсь с Диллоном на лестнице. Мы собираемся в школу – в первый раз после каникул. Диллон недавно подстригся, и его светлые волосы, спереди смазанные гелем, топорщатся «ежиком». С прической он экспериментирует с тех пор, как у него начался роман с Ларой, девчонкой из моего класса. К таким, как Лара, я привыкла. Однажды она поделилась со мной всеми своими канцелярскими принадлежностями, когда пропал мой рюкзак (потом я его нашла, кто-то его засунул за навес для великов). Но в этом году Лара подружилась с девчонками, которые ходят в школу с дамскими сумочками, и что самое главное – она стала водиться с моим заклятым врагом, Эйлсой Фитцджеральд. Диллон про это прекрасно знает, но, похоже, ему плевать на то, что его подружка мне не по душе.
«Ежик» Диллону не идет. Мне больше нравилось, когда волосы у него были длинные, пышные и немного нависали на глаза. Он надел голубую рубашку, хотя ученикам классов S6[5] совсем не обязательно надевать форму. А мне немного стыдно из-за того, как выгляжу я. Брюки слишком сильно обтягивают ягодицы и не прикрывают носки. Пуговица на груди, того и гляди, оторвется. Вряд ли моя школьная форма выдержит еще хотя бы неделю, не говоря уже про весь школьный год. Жаль, что ученикам классов S4 без формы ходить не разрешают.
– Спасибо за открытку, Дил.
Стараюсь говорить повеселее, хотя мне было ужасно тоскливо и я всю ночь мучалась от того, что у меня в желудке словно ком торчал.
Брат пожимает плечами:
– Ты бы поторопилась. Опоздаем. – Он с утра всегда ворчит.
– Можешь идти вперед, не жди меня, – говорю я.
Диллон думает, что жизнь – это гонка, а я совсем не понимаю, зачем куда-то поспевать вовремя. Это же просто-напросто значит, что тебе придется дольше торчать там, где тебе вовсе не хочется находиться. Если уж жизнь и вправду гонка, то я всегда сильно отстаю, и особенно в том, что касается школы.
5
Система школьного образования в Шотландии двухступенчатая. В начальной школе