— Постойте! — позвала она, пытаясь встать, но у нее подкосились ноги.
Тревор метнулся к ней и подхватил неожиданно сильными руками.
— Не волнуйтесь, — услышала Сара, когда у нее перед глазами поплыли пятна, а в уши словно забилась вата, — я позабочусь о вас.
Глава 29
Очнувшись, она сразу почувствовала сильную головную боль, резкую пульсацию внутри черепа. Так вот в чем дело! Боль уложила ее в постель. Лежать было неудобно, но Сара боялась пошевелиться — каждое движение сопровождалось новым взрывом мучительных ощущений. Ее подташнивало, с каждой минутой все сильнее. Что-то случилось, но Сара никак не могла понять, что именно.
Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Но напрасно. Она перестала ориентироваться во времени и в пространстве, все вокруг пугало ее. Внезапно ощущения стали знакомыми, и она поняла, что лежит в постели. Уже лучше. У нее болит голова, она в постели. Она легла… нет, она решительно не помнила, как улеглась в постель. Последнее, что ей запомнилось… но и воспоминания ускользали от нее. Сара перестала напрягать память и провалилась в темноту и забвение.
Придя в себя в следующий раз, она решила, что у нее грипп. Иначе чем объяснить такое обилие болезненных ощущений? Сара редко болела, даже насморк не мучил ее, но серьезная болезнь вполне могла свалить ее с ног. Впервые в жизни она поняла, что имеют в виду люди, говоря, что они слишком больны, чтобы идти к врачу. Врача к ней пришлось бы вызывать.
Сара вдруг заметила, что кто-то прикасается к ее голове, осторожно тянет за волосы, смягчая боль, заглушая ее. У нее ныли руки. Она попыталась пошевелить ими, но не смогла. Испуг проник даже сквозь плотную завесу тумана в голове. Сара опять попробовала шевельнуть руками, но результат получился таким же.
— Руки… — простонала она жалким, сиплым голосом.
— Бедняжка, — послышался негромкий голос. — С тобой все будет в порядке. Разве тебе не приятно?
Ритмичное подергивание продолжалось, и Сара поняла, что кто-то расчесывает ей волосы. Ей было приятно, но она никого не просила причесывать ее. Ей хотелось поднять руки. Несмотря на головную боль тошноту, она поерзала на постели и обнаружила, что ноги тоже не слушаются ее.
В приступе паники она широко открыла глаза. Перед глазами поплыли расплывчатые пятна. Кажется, здесь мужчина… но не Кахилл, а это невозможно. Кому, кроме Кахилла, понадобилось расчесывать ей волосы?
— Сейчас принесу воды, — проворковал неизвестный. — Ты ведь хочешь пить, дорогая? Холодная чистая вода — как раз то, что надо, когда пересохло в горле. Ты спала так долго, что я уже встревожился.
Прохладная ладонь приподняла ее голову, к губам кто-то приставил стакан. Холодная вода хлынула в рот, впиталась в потрескавшиеся губы, смочила сухой язык. Желудок отяжелел, но, к счастью, ее не вырвало. Она глотала воду, пока стакан не опустел.
— Пока хватит, дорогая. Тебе очень плохо.
Видимо, да, если ее парализовало. А может, этот человек не знает, что она не может пошевелиться? Сара закрыла глаза, собираясь с силами, но поняла, что сил у нее не осталось. От слабости она чувствовала себя мягкой рыхлой массой без костей.
— Немного погодя я принесу тебе супу. Тебе необходимо хоть что-нибудь съесть. Я понятия не имел, что ты голодна. Потому тебе и стало дурно.
Сара вдруг поняла, кому принадлежит этот тихий голос.
— Мистер Денсмор?
— Да, дорогая, я рядом.
— Мне нездоровится, — прошептала она, открыла глаза и поморгала. На этот раз туман немного рассеялся, и она увидела его озабоченное лицо.
— Знаю и сожалею об этом.
— Не могу шевельнуться…
— Конечно. Я не мог допустить, чтобы ты пострадала.
— Пострадала? — Постепенно Сара выигрывала битву с туманом, с каждой секундой он отступал, предметы виделись отчетливее. Саре казалось, что она приходит в себя после наркоза — она хорошо запомнила, как в шесть лет сломала левую руку и кости совмещали под общим наркозом. Гипс она возненавидела гораздо сильнее, чем сам перелом.
— Если попытаешься уйти, — объяснил мистер Денсмор, но Сара все равно ничего не поняла.
— Но я не могу. И даже не пыталась… — Уйти? Сара вспомнила, как она попробовала встать из-за стола.
— Знаю, знаю, не волнуйся. Сохраняй спокойствие, и все будет хорошо. — По ее волосам мягко скользила щетка, — у тебя такие чудесные волосы, Сара. В целом я очень доволен тобой, вот только твоя нерешительность меня неприятно удивила. Но ты слишком многое вынесла. Думаю, со временем ты успокоишься.
Сара ничего не понимала. Успокоится? Она нахмурилась, и он разгладил ее переносицу пальцем.
— Не хмурься, не порть свою чудесную кожу. Я не ошибся: рубин был бы тебе к лицу. Но в твоих вещах я его не нашел. Почему ты его не носишь?
Рубин? Кулон с рубином?
Сара оцепенела, охваченная ужасным подозрением. Ее вновь начало подташнивать — на этот раз от страха.
— Так почему ты не носишь кулон, который я тебе прислал? — настойчиво допытывался он.
Значит, вот какой он. Тот извращенец, невидимка, присутствие которого она постоянно ощущала. Он выждал время и воспользовался случаем. А она вовсе не больна: ублюдок чем-то опоил ее, и поскольку она ничего не ела, снадобье подействовало слишком сильно.
Надо что-то ответить. Только не раздражать его. Усыпить его бдительность. «Думай! Надо чем-то оправдаться. Думай!»
— У меня аллергия… — слабо прошептала она. Щетка в ее волосах замерла.
— Дорогая, мне так жаль! — отозвался он. — Я не знал. Конечно, нельзя носить вещи, от которых у тебя сыпь. Но где кулон? Может быть, ты наденешь его хоть на минутку, показаться мне?
— В шкатулке, — объяснила Сара. — Можно еще воды?
— Ну конечно, дорогая — тебя уже перестало тошнить. — Он снова поднес к ее губам стакан, и Сара осушила его одним глотком. — Вот так. — Он бережно уложил ее голову на подушку. — А где шкатулка?
— В бунгало у Ланкфордов. Полиция опечатала дом и бунгало. Я не смогла забрать шкатулку.
Он издал раздраженный возглас.
— Теперь понимаю. Не беспокойся, дорогая, я привезу все твои вещи. С ними тебе будет здесь уютнее.
Сара опять попробовала сдвинуть с места руки и на этот раз заметила, что ее запястья чем-то обвязаны. С тошнотворной стремительностью до нее дошло: она привязана к кровати. Паника чуть не свела ее с ума. Сара едва успела напомнить себе: сдаваться нельзя, надо сосредоточиться и подумать. Тот, кто паникует, беспомощен, а ей предстоит перехитрить Тревора.
Но у нее есть одно преимущество: она знает, что он опасен, а он не подозревает, что она тоже может быть опасной.
Кахилл. Он знает, что она здесь. Рано или поздно он позвонит, захочет увидеться и поговорить. Значит, надо сохранять спокойствие, чтобы продержаться до его приезда. Нельзя раздражать Денсмора, провоцируя его на насилие. Он одержим ею, теперь она в его власти. Пока он верит в это, ей ничто не угрожает — по крайней мере, так считала Сара. Но если он решит, что она задумала побег, он придет в бешенство. В таком случае придется принимать бой.
Но сколько времени понадобится Кахиллу, чтобы заподозрить неладное и броситься на поиски? Все полицейские сбиваются с ног в поисках убийцы, им не до личной жизни. Сначала он попытается позвонить ей на сотовый, ответа не дождется и повторит попытку. Может, через несколько дней.
Нет, так долго Кахилл ждать не станет. Он слишком нетерпелив.
А пока придется действовать самой. И первым делом убедить Денсмора развязать ее.
Сара заговорила слабым, жалким голосом. Если он хочет видеть ее нежной и беспомощной, она будет такой, пока ей не представится случай отомстить ему за все.
— Мистер Денсмор…
— Да, дорогая?
— Я… мне очень стыдно, но…
— Тебе незачем стыдиться. Я здесь, чтобы заботиться о тебе.
— Мне надо в ванную… — прошептала она и вдруг поняла, что и вправду рискует опозориться. Да еще месячные…
— Это будет затруднительно…
— Кажется, меня парализовало, — дрогнувшим голосом призналась она. Пусть думает, что она не в состоянии соображать. Даже если он побоится развязать ее, то будет считать, что она приходит в себя крайне медленно.