— Анюта, привет! Чуть тебя не упустили! — Рядом с Аней неслышно остановился большой автомобиль, совершенно иностранный и новенький. Дверцу распахнул незнакомый мужчина. — Садись, лапуся, замерзнешь!
Она демонстративно ускорила шаг.
— Постой! Мы ж знакомы! — Из машины выбежали и преградили ей путь двое мужчин в распахнутых дубленках, под которыми угадывалась атлетическая фигура.
Аня оглянулась: ресторан с дежурившими охранниками остался позади. В верхушках сосен шумел ветер. Пожалуй, не докричишься: шоссе, елки, сосны, ночь. Яркий неон на крыше оставшегося позади «Вестерна», безнадежно пустая автобусная остановка за чередой белых елок. Стало неприятно и зябко.
— Я вас не знаю, извините, — попыталась обойти мужчин Аня.
— Погоди… — Один из них, распахнув руки, преградил девушке путь. Мы ж тебе сегодня хлопали! Хотели презент сделать. Пушкарь запретил. Сказал: личные контакты только за пределами кабака. Вот мы и за пределами. — Парень гоготнул. — Полсотни устроит? Нас двое, я и Гена.
— С ума сошли? — Попыталась увернуться вспыхнувшая Аня. — Я позову охрану.
— Не выламывайся, киска. Дело не в деньгах. Генка накинет ещё пол куска. Мы ж понимаем — искусство — святое дело. — Парень сгреб Аню в охапку, дохнув ей в лицо перегаром.
— Пусти! — Взвизгнула она изо всех сил, ударив кавалера кулаком в каменную грудь. Рука заныла — все равно, что колотить в кирпичную стену.
— Ген, помоги загрузить телочку, пока она мне фейс не попортила.
— Меня зовут Боб, — представился он Ане, скручивая ей за спиной руки. — Мы всякие приемчики знаем. Хочешь ласки — обеспечим. Любишь «садо» — и здесь не обидим.
— Отпустите! — Жалобно взмолилась Аня.
И в этот же момент подоспела помощь. Все, как полагается в популярном кино: спаситель с мужественным лицом вырос рядом. В черных волосах блестел снег, глаза насмешливо щурились.
— Убери клешни, парень. Это моя подружка, — сказал спаситель совсем спокойно, не вынимая рук из карманов куртки.
Боб послушался и промычал:
— А чего сразу не сказал? Ходит здесь козочка одинокая, кого-то поджидает. Можно понять — сама напрашивается. А потом такой кипиш устраиваете. Только голову людям морочите! — Хлопнув дверцами автомобиля, приставалы скрылись.
— Как в сказке. — Аня, не отрываясь, смотрела на своего спасителя, и не могла представить никого красивее, лучше, желанней. Так бы стоять и смотреть, ощущая себя самой счастливой женщиной на земле.
— Пошли скорей греться. У тебя нос как морковка. «Ко-зоч-ка»! нараспев повторил Ларсик. — Неплохо.
Аня пошла за ним, ничему уже не удивляясь. У обочины оказалась обалденная спортивная машина космических форм. Они плюхнулись на низкие сидения.
— Ножки протягивай, не бойся. Только пристегнись. Это «Порше». Идиотская тачка — может летать, но у нас нет таких дорог. А по здешним колдобинам ей трудно — не та порода.
— Все равно, что борзую в деревенской конуре привязать… Дорогая?
— Жуть. Сплошное пижонство… Но ведь красиво?
— Красиво, — согласилась Аня, полулежа в мягком кресле. Руки Ларсика на миниатюрном руле казались большими и очень сильными. И вообще, — мужчину украшает загадочность, спортивный автомобиль, элегантная разборка с двумя громилами. Даже если б он не умел танцевать мамбу. Но то и другое — убойная смесь!
— Я балдею, — сказала Аня. — К метро подкинешь? Кажется, ещё успеваю.
— Новости. Не знал, что московский метрополитен работает до двух.
— Ну, тогда на такси. Я у Центрального рынка живу.
— Знаю. Мы почти соседи. Суворовский бульвар заметила?
— Смеешься? Я ж — невылазная москвичка. Во всех песочницах на бульварном кольце копалась. Разок была в Питере, разок в Таллине. Еще на школьные каникулы.
— Давненько… Слушай, а ведь мы с тобой знакомы уже семь лет. Половину из них я тебя безнадежно кадрил…
— Ты все делаешь как-то понарошку. Уж если ты меня кадрил, то целенаправленно безнадежно. Понимаешь? Заведомо обреченно, — как строительство коммунизма.
— Не заметил. Я старался… Но, может, правда, метался в неразрешимых противоречиях. Грешно соблазнять девочку.
— И сейчас все те же проблемы? — Аня напряглась. — Ты играешь со мной, как мячиком. Раньше такие самоделки продавали на рынках инвалиды — тонкая резиночка и на ней блестящий шарик, — то притянется в ладонь, то отскочит… Бывает больно.
— Гад! — Ларсик сжал зубы. — Веду себя как настоящий подонок.
— А я уже не девочка… И давно не кукла…