— Обнимемся! Мы не на дипприеме.
Аня прильнула щекой к воротнику шелковой сорочки, уловив приятный горький запах одеколона и ещё более ощутимый водочный дух. Компания уже завершила, по видимому, обильный ужин и перешла к десерту. На столике стояла эффектная ваза с растаявшим мороженым.
— Садись, Анюта, возле Дениса Сергеевича, поболтайте, вспомните наши дачные шалости. — Устроив Аню, Алина объявила, — Мы с Анной росли вместе, учились, влюблялись… А, главное, нас сблизило фигурное катание. Отличная хореографическая школа.
— Заметили, заметили… — Поддержал кто-то из гостей. — Так Карлос тоже начинал на льду?
— Я начал с тяжелого рока и марихуаны, — мрачно пошутил Карлос, и только теперь Аня его заметила. Он как-то потемнел — синий пуловер, смуглое лицо опущено к чашечке кофе, в которой с чрезмерной энергией вращается ложка.
— Нам с Аней по фирменному мороженому с клубникой и взбитыми сливками. Это уже растаяло. Я не ошиблась, Энн, — тряхнем стариной? — Алина подтолкнула локтем соседку. — И ещё ликера. Я хочу, чтобы все выпили за нашу встречу. Денис, я, Анна и Карлос — считайте, играли в одной песочнице. Только в разное время.
— И с разных сторон, — тихо добавила Аня.
— Это как? За разные команды, что ли? — Снова поинтересовался любопытный гость, и Аня прямо посмотрела не него:
— Именно. Команда хозяев и команда приглашенных. Я имела честь отдыхать на даче Кудяковых-Лаури. Это был очень гостеприимный дом.
— А вам никто не говорил, что вы с Алиной похожи? Серьезно: глаза и что-то еще, неуловимое… Может, рост, фигура… В общем, я с удовольствием выпью за встречу друзей. Меня зовут Михаил. Отчество сложное, лучше без него. Несмотря на седину, я в душе комсомолец.
Аня прислушалась — у него был странный голос и какая-то особенность дикции, — хрипотца, как у Высоцкого, при этом неровный ритм речи, то нарочито замедленный, то преходящий в скороговорку. Специфический голос, такой перепутать трудно. И выглядел Михаил живописно: густая шапка жестких с сильной проседью волос, привлекающее мужественной грубостью черт лицо, короткая жесткая борода. Арктический летчик, геолог, укротитель, охотник. Русский Хемингуэй. Покоритель женских сердец, удачно сочетающий своеобразный романтизм и хорошую боевую хватку.
— Ты на Михаила, Анна, не заглядывайся. Он с женщинами крут. Роковой мужчина, цыган. При этом однолюб, игриво предупредила Алина.
— Мужчины — вообще однолюбы. Особенно ловеласы. Во всех женщинах они видят свой единственный идеал, — нарочито вздохнув, Денис повернулся к Ане. — Ты ни капельки не изменилась. Все такая же бука и, как всегда, влюблена. Это заметно.
— Но в отличие от вас, однолюбов, я меняю привязанности. — Она дерзко взглянула в пьяненькие светлые глаза, которые когда-то заставляли её столбенеть.
— Оставь приколы, Ден, мы здесь объедались, а девочка работала. Поваляем дурака в следующий раз. Ведь мы теперь будем жить в Москве. Объяснила Лина и взглянула на бородача. — Михаил Сигизмундович — коллега господина Южного по бизнесу. Сегодня отмечали начало крупного финансового проекта.
— Прошу прощения, рад был встретиться. — Карлос поднялся. — Надеюсь, мы ещё увидимся. У меня есть кое-какие дела. Тебя подвезти? — Он вопросительно посмотрел на Аню.
Алина удержала Аню за руку:
— Посиди еще, умоляю! Пять лет не виделись. Мы тебя прямо к дому подбросим — ведь почти соседи… — А когда Карлос ушел, доверительно шепнула ей. — На кой он тебе сдался? Только время теряешь. Такие возможности у парня были, а он ухитрился… Фу! Ну и занятие для мужика… Да они, балетные, все подонки…
Аню охватил гнев и непонятное волнение — Алина вновь перехватывала инициативу. Едва появившись, она уже манипулировала ею. И «оружие» все тоже — расчетливость, решительность, цинизм! Все, что так не хватало Ане, ненавидевшей в себе Верочкину мягкотелость, покладистость. Но у матери врожденное смирение, отсутствие личных амбиций, зависти, умение довольствоваться малым. У Ани же — клубок сплошных противоречий, смирение борется с тщеславием, а самолюбие — с гордыней.
…Дружба «сестричек» восстановилась на прежних основаниях: Алина лидер, Аня — послушный исполнитель. При этом Аня внушала себе, что она честнее, добрей, мягче, и уступает лишь из деликатности, пока дело не коснулось серьезных вопросов. Вот только как разобраться, где проявляешь великодушную терпимость, а где идешь на унизительные уступки? Вопрос не из легких и ответы на него получались все время разные.