Она смотрела на него и понимала, что он становится свободным. «Давай, Хен, ты сможешь! Не останавливайся, — думала она. Живи! Здесь! Сейчас!»
Он вытянул ее из-под струи воды. Оба дрожали от холода.
— Это было потрясающе! — сказала она, стуча зубами.
— Катя… ты можешь мне доверять.
Она подняла на него глаза…
— Бежим, нужно успеть домой до вечера. Если я заболею, Джин Хек меня убьет.
И она, как тогда, в парке, побежала от него.
— Все, больше не могу, — падая на траву, задыхаясь, простонала она.
Он стоял и хохотал над ней на все поле.
— Почему ты смеешься?
— Джин Хек в любом случае тебя убьет. Даже если ты будешь здорова. Посмотри, во что превратилась твоя одежда!
— О черт! — она с ужасом посмотрела на свой недавно еще белый костюм. Он был мокрым, с прилипшей к нему травой и землей. — О, черт!
А он так и хохотал, стараясь скрыть свое желание лечь рядом.
Будто прочитав его мысли, она сказала:
— Ложись.
Он выдохнул с облечением и растянулся рядом с ней.
— Смотри, какие облака! Знаешь, я всегда завидовала их свободе. Им нужно только движение ветра, чтобы двигаться куда угодно. Ты хотел бы быть этим облаком, Хен?
Он слушал ее, но не слышал. Потому что смотрел на ее губы, которые двигались, произнося слова… «Хотел бы я быть облаком? — подумал он. — Я бы хотел тебя поцеловать. Очень хотел». И опять эта чертова паника, будь она неладна, поступила к горлу.
— Ты вообще слушаешь меня?! — гневно спросила она, облокотившись о землю.
«Опять этот бесовской огонь зеленых глаз», — думал он.
— Конечно слушаю, — ответил он.
— Тогда давай закроем глаза, — сказала она, ложась обратно на землю, — так лучше чувствуешь, что происходит вокруг.
Он не посмел ей перечить.
— Что ты чувствуешь, Хен? — спросила она через какое-то время.
— Тепло солнца, которое греет мое лицо. Ветер, обдувающий мои руки. Я слышу, как шелестит трава от легкого дуновения. Я чувствую запах цветов.
— Это и есть жизнь. Жизнь здесь и сейчас. Всегда что-то происходит. Что-то хорошее. Важно это чувствовать и ценить. Правда?
— Спасибо, Катя. Спасибо, что напомнила об этом, — сказал он шепотом.
Она ликовала, понимая, что маленькими шагами этот человек выходит из комнаты, в которую запер себя давным-давно.
В один момент он поднял руки ладонями вверх, будто хотел впитать в них все, что происходит сейчас, все до последней капли. И глядя на эти руки, сердце стало бешено колотиться. Теперь она знала, от чьих прикосновений ей стало спокойно и тепло… тогда…
— Пойдем, нас, наверное, все потеряли.
— Пойдем, поднимаясь с земли, сказал он, посмотрел на нее и захохотал.
***
— Ну и вид, вы где были? «Дождя вроде не было», — спросил Хен Шик.
— Мы ходили на водопад, — ответила Катя.
— Нечаянно в него упали и спасались целый день, — как всегда с усмешкой сказал Джи Соп.
— Ну да, кто-то в водопадах купается, а кто-то есть за безответственных дежурных готовит, — кольнул Ха Ныль.
— Слушай, — глаза Кати загорелись огнем, — у тебя пунктик на еде и готовке? Или на патриархате? Тебе только я не нравлюсь? Или все женщины? Или тебя, такого красавца, посмел кто-то бросить, и теперь ты мстишь всем женщинам в моем лице?
Кан Ха Ныль резко развернулся и, бросив на землю свой любимый нож, пошел в сторону.
— Я что, в точку попала? — спросила Катя, обращаясь ко всем сразу.
По гробовому молчанию она поняла, что оказалась права.
— Я найду его. «Я должна извиниться», — сказала она и пошла вслед за ним.
Катя нашла его сидящим под деревом. Облокотившись о ствол и запрокинув голову вверх, он смотрел на крону дерева и …плакал…
Она села рядом и, спустя какое-то время, сказала: «Прости. Я не имела права вот так, при всех говорить это».
Он посмотрел на нее взглядом, которого она не видела раньше, без вызова, без кричащего сарказма, и ответил: «Ты права. И ты меня прости».
Она понимала, что больше не нужно ничего говорить. И просто сидела с ним рядом.
— Пойдем, — вставая, она протянула ему руку, — темно уже. Я обещаю готовить завтра только для тебя.
Он взял ее за руку, поднялся с земли, и они медленно направились назад.
— Вид у тебя, что надо! — улыбнулся Джин Хек, — как у ребенка, вернувшегося с прогулки, на которую его впервые за долгое время отпустили.
— Прости, — и она сложила руки в извиняющемся жесте. Я сейчас приведу себя в порядок. А костер будет? — обратилась она ко всем.