Выбрать главу

— Я просил тебя соблюдать осторожность, Анна-Мария, только и всего. — Губы родителя тщательно прожевывали каждое слово и выплевывали юной графине в лицо. — Но ты не справилась. Проглядела змею под самым носом и за это оказалась наказана. И поделом тебе. Поделом.

Хотелось закрыть глаза и распахнуть их тогда, когда кошмар прекратится. И король, и отец прежде души не чаяли в этом ребенке, однако в одночасье всё изменилось. Девушка не узнавала ни одного, ни второго. Будто бы самые смелые страхи воплотились в жизнь.

— Но меня… меня же убили! — выкрикнула брюнетка от отчаяния. Сердце разрывалось на куски. — Убили! И вот я здесь, перед тобой, живая и невредимая!

— Как смеешь ты повышать голос на графа Понтилата?! — не сдержался и Говард.

Занес руку для того, чтобы нанести очередной удар, вправивший бы девчонке мозги на место, но оба в пылу семейной ссоры не заметили, как дверь в кабинет отворилась. Настолько хорошо были смазаны петли.

Мгновение — и руку мужчины с проседью на висках перехватила другая рука. А принадлежала она темноволосому некроманту с орлиным носом и золотыми вкраплениями в карих глазах.

— Ты! — воскликнул граф, ядовитым взглядом скользнув по тому, кто ворвался на личную территорию без стука и приглашения.

— Со мной такой номер не пройдет, — сдержанно сообщил ему Азуса, выпуская Говарда из цепкой хватки. — Будь я хоть трижды бастард, но королевская кровь течет в моих венах так же, как и ведьмачья.

— Азуса… — едва шевеля губами произнесла Анна-Мария. — Вернее… — быстро опомнилась она, — …сыскной слуга.

— К черту, — отмахнулся от нее брюнет, сосредотачивая всё внимание на разодетом отце семейства. — Нравится вам это или нет, господин Понтилат, но ваша дочь теперь под нашим надсмотром. И я не побрезгую включить вас в список подозреваемых, если вы продолжите проявлять свою любовь и заботу подобным образом.

— Подозреваемых? — на лице графа заиграла кривая усмешка. — Так, значит, ведьмак заделался в сыщика? Интересно-интересно…

— С вашего непозволения Анну-Марию я забираю. Приятного вам дня, господин Понтилат.

Коротко поклонившись, скорее с издевкой, нежели из уважения к благородной особе, некромант подхватил растерянную брюнетку под локоток и поволок прочь.

А список подозреваемых, действительно, пополнился. Азусе хватило одной только сцены, чтобы расценить отношения отца и дочери, как крайне сложные и совершенно не похожие на партнерские. Да, вероятно, этот мужчина стремился возвыситься за счет своей плоти и крови, обличенной в прелестную капризную девчонку, однако что, если в определенный момент его планы переросли Анну-Марию? Что, если на горизонте замаячил вариант лучше, выгоднее и надежнее, чем возвышение дочери?

Как только дверь в кабинет за обоими захлопнулась, в голове некроманта созрела мысль опросить свою подопечную воскрешенную об истинной сути вещей, но совсем неожиданно чопорная дамочка, всегда старающаяся держать голову как можно выше, а грудь — колесом, превратилась в беглянку. Вырвала руку из хватки парня, подобрала подол домашнего черного платья из гладкого шелка и, громко цокая каблуками, унеслась в полумрак коридора.

Обида, скопившаяся внутри Анны-Марии за всё время пребывания в кабинете отца, требовала выхода. Нет, девушка не заплакала. Она никогда не плакала. Никогда не позволяла слабостям взять верх над собой, но в одиночестве остаться хотелось. Очень хотелось.

Потому, даже не поблагодарив Азусу за его заступничество, бросилась туда, куда глаза глядели.

Путь ей освещало дрожавшее пламя свечей в закоптелых и обляпанных воском подсвечниках. Многие коридоры дворца освещались слабо и практически не убирались по той простой причине, что знатные жители дворца в эти коридоры не заглядывали. Граф Понтилат специально расположил свой кабинет недалеко от малообитаемой части. Не любил гостей. Предпочитал разбираться со всеми делами в одиночестве и плести ажур интриг подальше от эпицентра страстей. Так надежнее.

Остановилась Анна-Мария лишь тогда, когда дышать стало больно. Напротив витражного окна от пола и до потолка, картинка которого, собранная из разноцветного стекла, была столь замысловатой, что и не разобрать уже изображенного на ней сюжета. Солнечные лучи, проходя сквозь стекляшки, окрашивали каменный пол во все цвета радуги. Теми же цветами играла сейчас бледная кожа графини.

Что же могло пойти не так? Любой нормальный отец закатил бы грандиозный пир по случаю возвращения любимой дочери в семью. И какую семью! Вторую по значимости после королевской! А король Феолан? Едва за двери не выставил. Взгляд его говорил о многом, но только не отвечал на вопросы. Что произошло во дворце? Почему к девушке относятся так, будто она предала всех и вся? И чем предала… собственной смертью от рук неизвестного убийцы!