— Так. Похлебку переливайте в тот котел. Нет, в другой! Говяжью в тот, а куриную в другой!
Руки Анны-Марии, как лебединые крылья, поднимались и опускались. Вот она, властная натура Понтилатов во всей красе. Кровь — не вода. И девушка всем своим видом доказывала это утверждение.
Азуса даже от своей работы отвлекся, наблюдая за изящной брюнеткой и любуясь каждым ее движением. Но едва допустив мысль, что Анна-Мария будет так же трепетно хранить очаг в его собственном доме, тряхнул головой и попытался вновь сконцентрироваться на нарезке овощей. И какие только безумные мысли не посещают голову от усталости?
— Дориан, давай быстрее. Плита уже разогрета. Чего же ты копаешься? — подперев бока руками, обозлилась на принца молодая графиня.
— Да стараюсь, стараюсь я, — не скрывая улыбки, твердил Его высочество, раскатывая тесто. — Ста… ста… а-а-а… пчих!
Облако муки поднялось в воздух, скрыв Дориана с головой. А когда рассеялось, подданным предстало абсолютно белоснежное лицо с мигающими голубыми глазами.
Тишина, воцарившаяся на кухне, говорила о том, что вид у Его высочества стал совершенно неподобающим его статусу. Кухарки молчали, Азуса прищурился, остальные некроманты смущенно съежились, но никто не мог оторвать от принца напряженного взгляда.
До тех пор, пока атмосфера на кухне не разрядилась. И благодаря кому? Вернее… благодаря чему? Смеху графини Понтилат — вот чему.
Уж кого-кого, а девушку вид бывшего жениха явно развеселил не на шутку, и ее чистый, искренний и по-детски звонкий смех зазвучал по всему помещению, колокольчиками отскакивая от стен и барабанных перепонок всех лиц, задействованных в процессе готовки.
— Аха-ха-ха! — потешалась знатная особа, ухватившись за край испачканного маслом и копотью стола, а другую руку крепко прижав к груди. — Ваше высочество! Аха-ха! Ой, не могу! Вот же умора… Ваше лицо стало еще белее прежнего! Аха-ха-ха…
Азусу же будто обухом по голове ударили. Ведь ровно те же чувства он испытывал, когда госпожа Понтилат кружила в танце Смерти по парадному залу. Едва касаясь пола, одухотворенная, нежная и недосягаемая для его мира. Как видение. Прекрасное видение, которое обычно сдуру мерещится или же если сильно перебрать алкоголя. Самому впору было бы руку к груди прикладывать, чтобы заметить, насколько участилось сердцебиение.
Впервые он слышал ее смех. И он был божественен.
Однако всё хорошее быстро заканчивается. Заметив излишнее внимание к своей персоне, девушка сконфузилась. Смолкла, окинула всех обычным для нее высокомерным взглядом, хмыкнула.
— Чего встали? Дориан, иди умойся и за работу. Время, время. Ничего мы не успеем, если будете каменными изваяниями стоять. Залью всех и каждого расплавленным серебром и стены дворца украшать будете, понятно? За работу!
Много времени прошло, прежде чем сердцебиение ведьмака нормализовалось. У принца и вовсе из рук периодически падала посуда. Успевал только на строгую возлюбленную оглядываться. Не замечает ли она его неловкости? Как бы затрещину не заслужить, парочку из которых уже довелось получить Марло.
Ну а когда подготовка к ужину подошла к своему логическому завершению, все могли вздохнуть спокойно. Все. Кроме Азусы.
Казалось бы, очередной критический момент его жизни в родном дворце подошел к концу. Брат удовлетворен проделанной работой, ворчливый Марло завернулся в одеяло, словно в кокон, и приготовился к сезонной спячке. Эмильен, проведя весь день за тщательным изучением новых методов работы над воспоминаниями, уснул прямо на полу среди груды книг и свитков. Но только троим в эту ночь не спалось. Азусе, Анне-Марии и Дориану.
В ушах первого до сих пор звучал неповторимый смех графини. Пришлось даже головой под подушку нырнуть, но тщетно. Хоть уши зажимай, а смех этот продолжал звучать и пробуждать в парне самые разнообразные чувства. От смятения до тихого восхищения.
Вторая до сих пор не могла сжиться с мыслью, что ее прежняя беззаботная жизнь канула в лету. А еще пугало то, что грязная и вонючая кухня, как она о ней отзывалась, оказалась не таким ужасным местом, как она предполагала изначально. Нельзя допускать таких мыслей! Нельзя! Ведь кровь Анны-Марии восходила еще к самым древним королям!..
И только третий точно знал, почему сон не приходит к нему. Потому что в одиночестве спать не хотелось. Хотелось перевернуться на другой бок, приобнять талию любимой девушки одной рукой, вдохнуть цветочный запах волос и лишь тогда погрузиться в сон. Будучи уверенным в том, что Анна-Мария любит своего принца всем своим ледяным сердцем.