Судья относился к третьей группе. Полностью смириться с такой жизнью – было для него равносильно смерти. До вчерашнего подтверждения диагноза.
Эта болезнь будто рычаг перевернула всё с ног на голову. Его представления, его принципы, его самого. Смириться с системой и принять правила – вот единственный ключ к спасению жизни. Или, хотя бы, её продлению. Пусть не осмысленной или справедливой. Но жизни.
–Ваш идентификатор, пожалуйста.
Судья медленно поднял глаза на сотрудника охраны медицинского центра. Так быстро? Путь, раньше составлявший около сорока минут, теперь был преодолён за…а сколько времени прошло с того момента, как судья вышел на улицу?
Он протянул карточку идентификатора охраннику. Последний провёл ей по сканирующему аппарату, открывающему турникет, после чего отдал её обратно в руки судьи. Их взгляды ненароком пересеклись. Пустые взгляды.
Взгляд судьи, уже обречённого на смерть и взгляд одной из жертв системы. Пусты они были по разным причинам, да и по-разному в принципе, но их совсем мимолётное пересечение вызвало у обоих не слишком приятные ощущения. Ведь каждый из них, смотря в глаза напротив, не знал, что его собственные сейчас отличаются лишь ненамного. Немного медля, судья наконец-таки взял карточку у охранника и продолжил свой путь.
Людей в медцентре было совсем немного. Каждый из них сидел в ожидании своей очереди к какому-то из специалистов. У двери главного врача судья не ожидал увидеть никого. Его ожидания оправдались. Верхний коридор был полностью пуст. Пустая финишная прямая, на пути к его концу.
Судья медленно, но уверенно ступил в коридор, ведущий к заветной двери главврача. Каждый шаг судьи был чётко слышен, пусть и только ему самому. В его мозге эти шаги отпечатывались как удары часов, ведущие только вперёд, к неминуемому будущему, дороги назад из которого не будет.
Вдруг, к удивлению судьи, дверь на мгновение распахнулась, выпуская кого-то наружу. Этот кто-то не был главврачом, которого судья знал в лицо.
Длинные рыжие волосы почти до плеч только подчёркивали статность их высокого обладателя. Одетый в чисто белую рубашку он бы напомнил судье какого-то человека королевских кровей. Глубокие глазницы и острые губы, чуть выпирающие скулы, слегка увенчанные веснушками, присущими чистым рыжеволосым. Быстрый шаг выдавал явное волнение, но его твёрдость почти опровергала эту догадку. Взгляд его изумрудно-зелёных глаз был слегка ошеломлён и направлен вдаль, в другой конец коридора.
Мимо судьи он пролетел, почти не заметив его. Но за то мгновение, что его фигура пронеслась около немного испугавшегося судьи, последний успел разглядеть неестественный, странный для современного человека, даже безумный огонёк, глубоко утонувший в тёмно-зелёной глубине его глаз, какого он не видел, наверное, никогда.
До того момента, как судья дошёл до двери, периодически оглядываясь, человек с рыжими волосами уже скрылся на лестнице, а вероятно, уже направлялся к выходу из медцентра.
Судья удивлялся крайне редко. Даже слишком редко. Он положил вспотевшую ладонь на ручку двери. В такие моменты, как бы не волновался или удивлялся, все мысли отпадают напрочь. Через мгновение судья открыл дверь и с бешено колотящимся сердцем вошёл.
Судья удивлялся крайне редко. Но это повергло его в неописуемый человеческим языком, но знакомый многим шок. Врач был мёртв.
Это сложно определить, если на теле жертвы нет видных глазом повреждений или признаков. Но перерезанная шея и торчащий из груди нож мгновенно убедят любого.
В первые моменты весь организм будто застыл в пространстве от страха перед ещё не покинувшим комнату холодком смерти. Через какие-то секунды мозг уже терялся в приходящих в голову мыслях. Тот человек в коридоре. С рыжими волосами и изумрудными глазами. Он…
Гнаться за ним уже не было смысла. Что если судью застанут здесь, в одной комнате с трупом? Что будет потом?
Что…что теперь?
Вдох. И выдох.
Судья осмотрелся, будто в поисках чего-то важного, чего-то, что обязательно должно здесь быть. И он нашёл. На столе лежало медицинское заключение с местом для подписи. В заголовке был идентификатор самого судьи.
Альфред побледнел. Его лицо никогда не отличалось играющим румянцем, но сейчас даже слепому трудно было бы не почувствовать то, что чувствовал сейчас судья. Он взглянул на тело доктора. И снова на заключение. Мысль не напросилась сама собой и не молча возникла в его голове. Мысль аккуратно, с грацией хищника пронеслась мимо. Он аккуратно, не оставляя отпечатков взял бумажку, и свернув засунул в карман. Электронные записи больных не велись, почти вся возможная мощность электроэнергии уходила на освещение улиц. Скоро стемнеет.