– Да просто так, Люси, ничего особенного.
– Посетительница, которой назначено на восемь тридцать, уже здесь.
Он бросил взгляд на экран с расписанием.
– Элизабет Фостер? Любовное мошенничество?
– Точно.
– Прекрасно, впусти ее.
Джек встал, когда в кабинет вошла элегантно одетая женщина лет тридцати пяти. Она была значительно моложе, чем обычные жертвы такого рода аферистов: возраст тех, как правило, от пятидесяти и старше. Он подал посетительнице руку, усадил ее на черный кожаный диван напротив стола и сам сел на стул рядом, достав ручку и блокнот. Это гораздо лучше, чем усаживаться напротив, – так клиенты чувствуют себя свободнее.
– Не желаете чаю или кофе мисс… миссис Фостер?
– Зовите меня Лиз… и хорошо бы просто воды, если позволите.
Джек по внутренней связи отдал секретарше распоряжения и спросил посетительницу, можно ли записать их разговор. Она не возражала. Он положил диктофон на кофейный столик перед ней.
– Итак, Лиз, чем я могу вам помочь?
– Моя мать слепо доверилась человеку, с которым вот уже несколько месяцев общается на сайте агентства знакомств, – начала она, нервно заламывая руки. – И никак не хочет поверить, что этого мужчины в действительности не существует. Мама попала в рабскую зависимость от него. Уже перевела ему какую-то сумму, и я до смерти боюсь, что так и будет продолжаться, пока этот аферист не высосет из нее все соки, оставив без жилья и всего остального.
Джеку эта история была слишком хорошо знакома. Американцы называют такое кэт-фишингом: мошенники создают в социальных сетях или на сайтах знакомств фальшивые профили и заманивают жертв. Он постарался успокоить Лиз, мысленно отметив, что она, возможно, не просто переживает за мать, но также и беспокоится о наследстве.
– Понятно. Не могли бы вы подробно рассказать мне о своей матери, все с самого начала.
Посетительница помолчала, собираясь с мыслями.
– Ее зовут Линда Меррил. Ей пятьдесят девять лет, и она очень любила своего мужа… моего отца, который умер четыре года назад после ужасных проявлений рано развившейся деменции. Папа работал в дипломатической службе, и наша семья – у меня есть еще два брата – почти все время жила за границей, переезжая с места на место. Когда он вышел на пенсию, родители вернулись в Англию и поселились в Суррее, на окраине Годалминга, по соседству с Гилфордом. А потом отец заболел, и они переехали в Хов, поближе к нам с мужем.
Джек сделал пометку в блокноте.
– Папа заботился обо всем, оплачивал все счета, и мама полностью зависела от него. Когда он умер, она долгое время потом ходила как потерянная: еще бы, осталась одна, а друзей у них здесь не было. Оба моих брата живут за границей, один – в США, в Калифорнии, другой – в Австралии, так что заботиться о матери выпало мне и Дону, моему мужу. Она не слишком разбиралась в технике, и Дон научил ее пользоваться компьютером, причем не только электронной почтой. А потом еще купил ей вместо старого мобильника смартфон. А вскоре после этого мама очень взволнованно сообщила мне, что зарегистрировалась на сайте агентства знакомств. Дескать, одна недавно овдовевшая женщина из книжного клуба рассказала ей, что познакомилась онлайн с замечательным мужчиной. Вот мама и решила тоже попробовать, попытать счастья.
Лиз в нерешительности замолчала.
– Так поступают многие одинокие люди, – подбодрил ее Джек.
– Совершенно верно. Дальше мама призналась мне, что познакомилась кое с кем. Сначала я ничего плохого не заподозрила, даже обрадовалась. Думала, это какой-нибудь приличный человек, пенсионер вроде папы, пока однажды не увидела на экране компьютера фотографию этого… э-э-э… ее избранника. Цветущего вида мужчина, намного моложе мамы, по имени, как она сказала, Ричи Гриффитс.
– Ричи Гриффитс?
– Да. Потом я выяснила, что мама, оказывается, разместила на сайте агентства мое фото, потому что ее старые фотографии пришли в негодность, а в моем возрасте она выглядела примерно так же. Я сказала ей, что при встрече обман сразу раскроется.
– И что она вам ответила?
– Мама очень рассердилась и назвала меня эйджисткой. Мол, разница в возрасте сейчас не имеет значения. Она, видите ли, читала об одном шестидесятидевятилетнем мужчине, который пришел в суд и заявил, что хочет изменить свой паспортный возраст, поскольку врач уверяет, что у него тело сорокадевятилетнего. Если можно изменить имя и пол, то почему возраст нельзя? Он хотел стать на двадцать лет моложе, чтобы получить хорошую работу. Мама сказала, что уверена: когда они встретятся, Ричи простит ей эту маленькую ложь. Дескать, они безумно любят друг друга, и она спит, положив его фотографию под подушку.