Мадлен невзлюбила мадам де Ноэль с первого взгляда. Кокетство, с которым Жанин отвечала на вопросы, показалось ей отвратительным, и красотка стала опасаться, как бы эта ведьма не увела у нее любовника. Конечно, Робеспьер не обладал красивой внешностью и шармом, но он был судья. А многие дамы не безразличны к людям, занимающим подобный пост.
— Никуда я утром не выходила, — сказала Ноэль. — Я даже к завтраку не вставала. У меня привычка спать до одиннадцати.
Говорила она медленно, с придыханием, чем вызвала у Ренар еще большее отвращение.
— Вы собирались надолго остаться в этом доме?
— Да, на какое–то время. У меня было туго с деньгами… хотя, вряд ли бы Каролин позволила. Она слишком ревнива. Но теперь уже все равно, после смерти бедняжки Софи…
Ноэль поняла, что сболтнула лишнее, и замолчала.
— Вы получили от ее смерти хорошую выгоду, — зло буркнула Мадлен.
— Ах, — мадам Ноэль изобразила на своем лице гримасу страдания. — Неужели вы меня подозреваете? Меня?
— Да, вас! — кивнула Мадлен.
— Это правда? — дама обратилась к Робеспьеру, обиженно надув губки.
— Да, мадам, все находятся под подозрением. Как ни печально, вы не исключение, — ответил он. — Простите…
— Ох, какие вы, судьи, недоверчивые!
— Да, мадам, должность обязывает. А вы хорошо знакомы с вашими родственниками?
— Нет, не очень. Но имею кое–какое представление о них.
Мадам высказала свое мнение о родственниках — далеко не лестное.
— А чету Оже вы хорошо знаете?
— Ну… Луи Оже мягкий доверчивый человек, любит свою жену, был привязан к сироте племяннице…
— Совсем как мой дядя, — вздохнула Мадлен, хотя ее дядюшку мягким и доверчивым назвать было нельзя.
— Он так трогательно заботился о Софи, — продолжала Ноэль. — Мне Луи всегда нравился, жаль, что ему не повезло с женой. Каролин слишком ревнива, она постоянно терзает его своими подозрениями. Я ее знала еще до замужества, она думала, что все должны обожать только ее, и злилась, когда в центре внимания оказывалась другая женщина. Но, несмотря на эти недостатки, у нее доброе сердце, она любила бедняжку Софи, смерть девушки стала для нее ударом. Каролин потеряла сознание, когда увидела эту картину…
На этом, к великой радости Мадлен, допрос завершился.
— Отвратительная дама! — сказала красотка. — Вся напудренная с головы до пят! Особенно мне не нравится пудра на волосах. Она придает какой–то седой оттенок, и женщина становится похожа на старуху. Я никогда не пудрюсь. Ведь у меня и так красивый цвет волос?
— Очень, — искренне ответил Робеспьер.
Кроме подозреваемых господ Робеспьер решил поговорить со слугами. Из них только одна камеристка могла рассказать что–то толковое. Мадмуазель Кремер описала то утро, когда была убита Софи, и согласилась поподробнее рассказать о хозяевах этого дома.
— Мсье Оже и мадам Оже очень любили девушку, — начала она. — Временами даже баловали ее… Софи была очень нежным и болезненным ребенком. Часто болела. Господа всегда ухаживали за ней, по очереди дежурили у ее постели, подносили лекарства.
— А давно вы служите в этом доме?
— Да, десять лет. Я пришла сюда, когда мсье был еще холост…
Она с большим трудом попыталась сдержать тяжкий вздох.
— Через три года он женился… Мадам очень привязалась к девушке.
— Большое спасибо за помощь, мадмуазель, — поблагодарил Робеспьер.
После беседы с мадмуазель Кремер Робеспьер решил разузнать у мсье Оже поподробнее о Линдоне.
— Почему вы не рассказали мне об этом человеке? — спросил он.
— Я как–то не подумал он нем, — оправдывался Оже. — Я не могу поставить его в ряд подозреваемых!
— Увы, придется. Ведь он был заинтересован в смерти вашей племянницы.
Оже промолчал.
— Как я могу найти мсье Линдона? — спросил Робеспьер.
— Он будет к обеду.
— Хорошо, мы зайдем попозже.
— Нет, что вы! — возразил Оже. — Я прошу вас остаться!
— Благодарю, мсье, вы очень любезны… А как самочувствие вашей супруги?
— Спасибо, Каролин уже лучше. Она хотела видеть вас. После смерти девушки она немного не в себе… стала всего бояться…
— Я бы тоже стала бояться, особенно, если кандидаты в убийцы живут с тобой в одном доме! — сурово сказала Мадлен. — Они в любой момент могут нанести новый удар.
Мадам Оже выглядела бледной и напуганной. Робеспьера она встретила с легкой улыбкой на усталом лице, которое даже после душевных мук не утратило привлекательности.
— Спасибо, что вы приехали! — поблагодарила она. — Бедная девушка, теперь у меня никого нет! Только она одна понимала меня. Лишь Софи я могла излить душу. Теперь я осталась совсем одна, совсем одна.