Риардон все ещё молчал. Капитан Тауэр положил руки на стол и грозно взглянул на него.
- Ну, я жду!
- Чего?
Тауэр снова сжал кулак, но на это раз так стукнул им по столу, что подпрыгнула пепельница.
- Не валяйте дурака, лейтенант! Я хочу знать, что происходит! Прежде всего объясните, почему вы не исполняете приказы! Вы упомянули о деле Кука. Никакого дела Кука не существует. Есть только дело о наезде. Он шагнул с тротуара под машину и погиб. А у того бедняги, который его задавил, хватает неприятностей и без вашего преследования. И я могу только надеяться, что этой авантюрой вы не пытаетесь оправдать свой вчерашний уход с совещания, ибо тогда вам конец. Рапорт Уилкинса я прочел. Получив свое от судьи Йоргенсена, я позвонил Уилкинсу домой и он мне все повторил ещё раз. А Меркель мне объяснил, что если бы бедняга Крокер не сглупил и взял с собой в суд адвоката, он ушел бы с этого слушания полностью оправданным, даже не ушел, а уехал на своем чертовом "бьюике" - иначе его адвокат тут же устроил бы пресс-конференцию, и этого нам бы руководство не простило.
Он грозно взглянул через стол.
- Что вы задумали, лейтенант? Хотите подложить свинью всему отделу?
У Риардона набухли желваки на скулах и сузились глаза, но он сумел сохранить самообладание. Он понял, что лучшей защитой будет нападение, и теперь решил, что пора. Капитан был не в настроении слушать оправдания. Значит единственное спасение - не дать ему опомниться.
- Вы хотите знать, почему я все сделал? Отвечу вам одним словом: убийство!
- Убийство?
- Да, сэр! Речь идет об убийстве, а это в нашей компетенции. Ральф Крокер намеренно совершил наезд на Боба Кука и задавил его. Это не было несчастным случаем. И я это докажу.
Капитан Тауэр некоторое время молча смотрел на него. Откинулся на спинку, вынул из кармана трубку, сунул её в рот, но не закурил. Когда заговорил, голос его был подозрительно спокоен.
- Лейтенант, вы знаете об этом деле что-то не упомянутое в донесении?
- Ни в коем случае, сэр. Но я убежден, что Кук был преднамеренно убит.
- Вы в этом убеждены? А нет ли у вас каких-нибудь доказательств? Хоть каких-нибудь?
- Нет, сэр.
Тауэр спокойно, почти по-отцовски наблюдал за ним.
- Ну что же, это прямое и честное заявление. Может быть, у вас есть какая-нибудь информация - о доказательствах я уже и не спрашиваю - что Кук и Крокер когда-нибудь раньше встречались или знали друг друга?
- Нет, сэр. - Риардон спокойно смотрел на своего начальника. - Подруга Кука никогда до того о Крокере не слышала и никогда его не видела. И утверждает, что Кук при ней никогда о нем не вспоминал. Насколько нам известно, Крокер всегда жил на материке, а Кук постоянно служил на море. И жил в Гонолулу.
- Ага… И вы все-таки уверены, что это было убийство. Тогда скажите мне по крайней мере, - благодушно продолжал Тауэр, - почему бы кто-то пожелал нарваться на неприятности и убить совершенно чужого ему человека? Может вы думаете, что Крокер - маньяк-убийца? Думаете, что этот тип убивает первых встречных для развлечения?
- Нет, сэр. Думаю, что это убийство он предварительно тщательно спланировал.
- Но не знаете, почему.
- Нет, сэр, не знаю. Пока. - Риардон наклонился вперед и попытался объяснить капитану то, что ещё не сумел доказать даже себе. - Просто я это чувствую, так бы я сказал. Не считаю интуицию чем-то сверхъестественным, и не верю в то, что люди называют ясновидением. Думаю, что интуиция - это наше собственное подсознание, которое пытается напомнить нам нечто, что мы забыли.
- А что вы забыли?
Лейтенант невесело усмехнулся.
- Именно то, что не могу вспомнить.
На несколько секунд повисла тшина. Капитан Тауэр отложил трубку.
- Вы здоровы, Джим?
- Я прекрасно себя чувствую, сэр.
- А я не уверен.
Тауэр побарабанил толстыми пальцами по крышке стола, ни на миг не спуская глаз с собеседника. Когда наконец он нарушил молание, то похоже было, что решение принял вопреки собственному желанию.
- Советую, Джим, взять неделю отдыха. Вам он крайне необходим, и я не буду вычитать её из нормального отпуска. Назовем это отпуском по состоянию здоровья. Заберите Джейн и поезжайте с ней в Йосемитскую долину, или проиграйте какие-нибудь гроши в Лас-Вегасе или Рено, или просто поезжайте в Кармел и полежите на пляже. Что вы на это скажете?
Риардон спокойно улыбнулся.
- Сэр, я хоу вам кое-что сказать, точнее предложить. Вместо недели дайте мне два дня - только до заседания городского суда в пятницу. Можете считать это отпуском без содержания или ещё как вам будет угодно, мне все равно. Я думаю, что прав. Прошу только, чтобы Дондеро мог работать со мной. - На мгновение он задумался. - И ещё Стэн Лундал, если понадобится.
Капитан Тауэр ошеломленно уставился на него. Потом повернул кресло к окну, как будто давно не любовался заливом, хотя в действительности вряд ли что видел в этот момент. Повернулся обратно, ещё секунду хмуро размышлял, потом поднял голову.
- Насколько я понимаю, Джим, есть только один способ избавить вас от этого дела - оставить в покое и дать вылечиться собственным методом. Справедливости ради надо признать, что со времени прихода в наш отдел вы допустили чертовски мало ошибок, но чувствую, что эта может быть на редкость крупной. Наверное я схожу с ума, соглашаясь с вами, но делайте что хотите.
Черные глаза капитана холодно изучали Риардона.
- Если вдруг окажется, что ваше предчувствие было ошибочным - а все говорит именно об этом, по крайней мере я не вижу ничего, говорящего в вашу пользу - то, как вы понимаете, на ковре у шефа окажусь я. Не вы. Тем более после этого разговора. Об этом вы подумали?
- Подумал, сэр, - спокойно сказал Риардон. - Я много думал об этом и, честно говоря, удовольствия не получил. За свои ошибки предпочитаю отвечать сам.
Его серые глаза смотрели очень серьезно.
- Но я подумал также о девушке, которая лишилась своего возлюбленного, и ещё я думал о том, что иногда чертовски легко задавить человека и избежать за это наказания.
На секунду он замолчал, потом встал.
- Если это все, сэр, я хотел бы приняться за дело.
- Это все, - глухо ответил капитан.
Дверь за его подчиненным закрылась и капитан снова повернул свое кресло к окну. Он смотрел на залив и мирные холмы Окленда, по которым маленькие белые домики сбегали в тенистые ущелья, полускрытые зеленью позднего лета. Джим Риардон был хорошим парнем и хорошим полицейским, бесспорной находкой для отдела убийств, и капитан Тауэр был очень рад, что Джим работает у него. Джим - ловок, сообразителен, трудолюбив, справедлив, любим коллегами, - и капитан покачал головой, усиленно подбирая последний эпитет, чтобы завершить портрет.
Наконец он остановился на слове "упрям". Теперь портрет был полон и капитан Тауэр, слегка вздохнув, развернул уресло к столу и принялся за работу.
***
Среда, 15.45
Полицейский гараж находился в подвале Дворца юстиции; это было обширное помещение с низким потолком, бетонным полом, испещренным масляными пятнами, и многочисленными колоннами, поставленными, как всегда казалось Риардону, точно в тех местах, где представляли наибольшую опасность дверям и крыльям тех машин, которые пытались точно следовать по нарисованным на полу стрелкам. Одного погнутого бампера лейтенанту Риардону хватило; с того времени он всегда ставил машину либо на платной стоянке за моргом - разумеется, без оплаты - либо на тротуаре перед Дворцом на Брайант-стрит, если вдруг там на месте, где категорически запрещалась стоянка, но торчали уже другие машины, владельцы которых точно также склонны были игнорировать запрет.
Часть гаража поближе к канцелярии, пристроенной к рампе, ведущей с улицы, была отгорожена для машин, направленных на экспертизу. От остального пространства гаража её отделяла проволочная сетка с дверьми, которые никто никогда не запирал. Риардон вздохнул, вспоминая былые времена, когда там торчал один, максимум два задержанных автомобиля. Теперь там было полно разбитых останков машин, из которых были извлечены мертвые тела, или которые пришлось резать ацетиленовыми горелками.