Послеполуденное солнце светило сквозь большие зеркальные окна, выходящие на торговый центр. В Общем З когда-то подавали только бургеры, но, прогибаясь под общественностью, сейчас у них было латте и бесплатный доступ wi-fi. В центре стояли кофейные столики и мягкие стулья, по периметру — кабинки. Несколько человек сидели, согнувшись над своими ноутбуками и ели сэндвичи, купленные по завышенной цене, и чипсы из мисок, пока лазили по Интернету.
Отдаленные звуки автоматов доносились из темной ниши с одной стороны, когда машины что-то бубнили себе. С прилегающего катка доносился грохот колес, где скейтеры испытывали свою храбрость и свои скейты на искусственных горках и перилах в "яме со змеями". Звук скейтов по фанере отдавался во мне как биение второго сердца. Грейс была за кассой, покоясь на звоночке, который, вероятно, звонил, когда кто-то в змеиной яме прыгал достаточно высоко чтобы активировать его. Одна из стен была толстой, сделанная из поцарапанного плексигласа, и туманные очертания двигались за ней с грохотом.
Я отвернулась от прозрачной стены и посмотрела на Джоша. У меня покалывало пальцы, но я думаю, это потому, что я слишком сильно сжимала свой амулет, а не потому, что я была слишком близко к разгадке. Возможно, я была слишком оптимистична, думая, что смогу понять, как сделать что-то полезное за такое короткое время, но я устала полагаться на кого-то другого в вопросах касающихся моей безопасности, и Джош хотел помочь.
— Ты можешь меня сейчас видеть? — спросила я с надеждой.
Джош прямо посмотрел мне в глаза, и я поникла.
— Я думаю, ты слишком сильно стараешься, — сказал он.
Медленно, я отпустила свой амулет.
— У нас осталось всего несколько часов. И к этому амулету не шла инструкция в комплекте.
Подавленная, я пробежалась пальцами по своему вощенному бумажному стаканчику, чтобы убрать конденсат. Барнабас был более чем бесполезен, когда я спрашивала его об этом после ночи полного разочарования. Он только сказал что он "думал скользкие мысли" и что лучше бы я проводила свое свободное время, учась тому, как связаться с ним, если мне потребуется помощь. Скользкие мысли. Ага, и если бы я думала счастливые мысли, я бы отрастила крылья и полетела.
— Ты пыталась всего час. Не карай себя. У нас еще есть немного времени. — Сказал Джош, но в его глазах читалась тревога.
Время, думала я, скатав обертку от соломинки в шарик, и кинула его. Возможно, мне стоит попытаться научится замедлять время, но это звучало гораздо сложнее, чем становиться невидимой.
— Не беспокойся об этом, — сказал Джош, но я знала, что он начинал нервничать. Встреча со смертью — это не то, что ты можешь с легкостью забыть, и у меня в голове пронеслись воспоминания о Кайросе, стоящем в свете луны с оголенной косой, в то время как я сижу в разбитом корвете.
Моя рука снова вернулась к амулету, и я держала камень, заверяя себя, что даже если это амулет темного хранителя времени, то все равно я здесь, и в некотором роде жива. Проснуться в морге и увидеть себя на столе — было самое страшное, что я видела в своей жизни. Даже хуже, я знала, что это была моя ошибка, во-первых, сесть к нему в машину, не говоря уже о его мега привлекательности. Кайрос больше не был привлекательным. Я не могу поверить, что целовалась с ним.
Я сжала амулет сильнее. Он был у меня уже несколько месяцев, его вес знакомый и комфортный. Без него я буду не только невидимой, но и иллюзорной, способной проходить сквозь стены и закрытые двери. Наживка для черных крыльев. Похожая на привидение. Возможно это ключ ко всему. Не думать скользкие мысли, а вроде как найти способ блокировать влияние камня.
Уставившись на стол, я начала перебирать мои мысли в поисках воспоминаний того ужасного момента в морге. Я могла чувствовать свое сердцебиение и движение воздуха в легких, когда я рефлекторно дышала, но мое тело было в черном мешке для трупов, не способное чувствовать холод гранита или окружающего его гладкость пластика. Я была отделена от него. Связь с моим телом была разорвана. Ее просто не было. И, испугавшись, я побежала.
Когда я бежала, воздух выходил из меня, как будто я становилась иллюзорной, почти невесомой. Мои колени стали дрожать. Прикосновение реальных объектов вызывало боль, как будто что-то терлось о кость. Только после того как Барнабас нашел меня, я снова почувствовала себя нормально. Только тогда я стала способна понять и различить, что я утратила. Без тела, мир не узнавал меня. То есть, пока амулет Барнабаса не оказался достаточно близко, зацепившись за что-то, и снова вернул меня на одну линию со всем остальным.
Возможно, отделившись от тела, я утратила то, что использовали время и вселенная, чтобы двигать меня вперед. Возможно, амулеты были как искусственные точки, которые время и вселенная могли прикреплять и использовать, чтобы синхронизировать ум и душу с настоящим. И если я смогу разорвать эти узы…
Я беспокойно поерзала на твердом сидении, уверовав, что я на верном пути. С закрытыми глазами, я углубилась в свои мысли и попыталась увидеть себя как отдельную личность, повязанную нитями прошлого с настоящим. Я могла слышать звуки вокруг меня: Джош хлебает свой напиток, в магазине звонит телефон, и после месяцев изучения концентрации, что-то, наконец, пошло так, как мне нужно.
Волнение переполнило меня, когда я неожиданно смогла увидеть линию моей жизни. Напряженная, я видела, как я росла от возможного будущего к настоящему, удивляясь тому, как моя жизнь входила и выходила, пересекалась с жизнями других людей, и потом, уродливый узел, где я умерла, почти, как если бы время или пространство завязали узел чтобы удержать себя вместе, когда моя душа была вырезана. Это было так, как если бы память других связала здесь тьму, где я покинула мир, давая форму тому, чего не хватало, подобие существования которое неожиданно прорвалось обратно в бытие, когда я заполучила амулет. Но сейчас, время не использовало мое тело, чтобы найти мою душу и нести ее дальше, оно использовало амулет, который я украла у Кайроса. Цвет, или может быть звук, был другим. Точка, где я умерла, была темно-синей, и потом, внезапное изменение к пурпурному, такому темному, что в нем был оттенок ультрафиолета. Как у Накиты.
Моя аура, поняла я, желая бросить все и попытаться коснуться мыслями Барнабаса, но вернула свое внимание обратно. Я ощутила что дрожу, когда поняла что могу видеть мою душу, мечущую линии мыслей в будущее, мысли двигались быстрее времени. Я могла фактически видеть фиолетовые линии, исходящие от меня в будущее, тянущие меня вместе с остальной вселенной. Что заставляло это все работать, что окрашивало линии идущие после моей смерти — это амулет, дающий времени что-то, за что можно было зацепиться.
И если я смогу разорвать некоторые из этих линий, идущих из амулета к настоящему, возможно, я стану невидимой, какой я была, когда бежала от Барнабаса в морге. Почти так, как если бы я не носила камень, хотя он и оставался бы у меня на шее.
Предвкушение бросило меня в дрожь, и я расслабилась достаточно, чтобы убедиться, что я все еще сижу с Джошем, и ничего не происходит. Это должно сработать. Мы выбивались из времени. Я не буду разрывать все нити, только несколько, и ни одной из линий ведущих меня в будущее. Только те, что связывают меня с конкретным мигом настоящего.
Я сделала медленный вдох, в котором не нуждалась, и выдохнула, я дернула нить, ведущую меня в настоящее. Она оборвалась как паутинка, с небольшим отголоском у меня в голове. Ободренная, я провела абстрактной рукой между мной и настоящим, убирая больше нитей. Шум из змеиной ямы казалось, отдается эхом во мне. Я почти могла видеть звук, идущий волнами в моем воображении, проходящий через меня, чтобы отразиться от дальней стены кабинки.
— Мэдисон? — прошептал Джош, и я открыла глаза. Я таращилась на стол, мои пальцы дрожали.
— Это работает, — сказал он с благоговейным страхом в голосе.
Я вдохнула, как если бы вынырнула с глубины. Я подняла голову и уставилась на него. Звук скейтеров снова стал реальным, воображаемые волны звука ушли, оставшись только в моих мыслях. Мое сердце колотилось, и я чувствовала себя неустойчиво, почти как если бы я была жива. Джош внимательно смотрел на меня, его голубые глаза широко открыты.