Таким образом, Музей смерти можно охарактеризовать как сложно структурированное пространство, где сосуществуют множество канонов мемориализации. Расположение музея на территории кладбища, эстетическое и концептуальное решение экспозиций, отказ от очевидных последовательностей в презентации материала, постоянная игра с концептами игры и достоверности, подлинного и искусственного предоставляют посетителям как множество моделей интерпретации увиденного (когда прошлое включено в контекст настоящего и будущего), так и переживаний аффекта.
Идея равенства всех перед лицом смерти лишает музейные репрезентации прошлого, включенные в публичный дискурс исторической памяти, идеологической остроты и однозначности восприятия. Музей активно включает локальное в более широкое пространственно-временное поле, вовлекает своих гостей в интерактивные проекты и создание коллективных историй, оперирует рациональными знаниями (информацией), но апеллирует к эмоциям. В процессе превращения персоналий в типажи музей в одних случаях обостряет переживания посетителей, как бы рассказывая им их личную историю, в других – создает обобщенный образ ушедшей эпохи, подернутой ностальгической дымкой. Все это формирует широкий ассортимент индивидуальных и коллективных мемориальных практик.
Если попробовать поместить результаты исследования Музея смерти в более широкий контекст, то можно предположить, что мы имеем дело с новым для современной России трендом, снимающим со смерти социальные табу, унаследованные от советской эпохи. Советская смерть, по наблюдению Н. Тумаркин, имела дихотомическую структуру и включала, с одной стороны, публичную смерть героя, с другой – вытесненную исключительно в поле приватного смерть простых граждан (Тумаркин, Мохов 2016: 13). Существование музея, выводящего смерть обычного человека из этого поля в публичную сферу, приглашающего посетителей присоединиться к открытому разговору о самих себе, свидетельствует о происходящем на наших глазах сдвиге общественного сознания, который потребует от антропологов более пристального внимания.
Глава 2
Формы коммуникации с умершими в Центральной России
В этой главе рассматриваются современные формы похоронно-поминальной обрядности как основного контекста коммуникации между живыми и умершими в русской культуре. Отдельно представлены примеры традиционных форм похорон и поминовений, бытующих по сей день, и традиции, существенно изменившиеся с конца XX в., а также некоторые новые тенденции. Особое внимание уделено кладбищу – пространству, которое, в соответствии с русской традицией, является основным предписанным локусом общения живых с умершими.
Исследование базируется на материалах Верхнего Поволжья, собранных в Костромской и Владимирской обл. в 2016–2020 гг. В указанных регионах проживает преимущественно русское православное население (Февралева 2013: 56), поэтому имеется в виду похоронно-поминальная обрядность, связанная с этой культурной традицией. Многие эпизоды, которые будут обсуждаться ниже, известны и в других частях Центральной России. Отметим, что в данной главе не рассматривается обряд кремации, широко практикующийся в ряде крупных городов России. В обозначенных регионах отсутствуют крематории, поэтому захоронение кремированных останков происходит в исключительных случаях и не является типичным.