В этнографической литературе похоронно-поминальная обрядность часто характеризуется как наиболее стабильная: трансформации происходят крайне медленно. Эта особенность стала основанием для выявления через изучение похоронных обрядов фундаментальных представлений о мире славянских народов, в том числе жителей Центральной России. Такой подход предполагал, что первоочередной задачей должно быть выяснение идеологической подоплеки, поскольку она рассматривалась как главный источник мотиваций участников похоронных и поминальных обрядов. На содержательном уровне похороны и поминки представляют собой взаимодействие двух отдельных, но взаимосвязанных миров – мира живых и мира мертвых (Носова 1993: 148–155; Кремлева 1999: 445–459; Кремлева 2001: 72–87; Седакова 2004; Андрюнина 2013: 43–51). Следовательно, коммуникация между живыми и мертвыми носит, прежде всего, коллективный характер, и именно это свойство определяет известные предписания и ограничения. Даже индивидуальный участник выступает как представитель одного из сообществ, отношения между которыми регулируются специальными нормами.
К концу XX в. стабильность русского похоронного обряда заметно нарушается. Разные проявления трансформационных процессов, затронувших похороны и поминальные практики (Соколова 2011; Соколова, Юдкина 2014), оказали влияние на их изучение. Стратегия поиска глубинных представлений, стоящих за ритуальными практиками, потребовала сужения репертуара эпизодов, которые можно включить в рамку похоронно-поминальной обрядности (Добровольская 2011; 2013; Листова 2015; Четина, Королёва 2016). Появился целый ряд исследований, где в центре внимания находится главная черта, отличающая современные похороны, – включение их в сферу услуг и, как следствие, появление нового актора в виде профессиональных исполнителей ритуала. Такая проблематика сместила фокус с похоронной обрядности на похоронное дело и его внутренние процессы и задачи (Елютина, Филиппова 2010; Мохов 2016а; 2017). Гораздо меньше внимания стало уделяться эпизодам похоронных и поминальных обрядов, которые не были отнесены к традиционным и не имели тесной связи с функционированием коммерческой сферы (Разумова, Барабанова 2012; Соколова 2011; 2014).
Рост участия профессиональных исполнителей ритуала и уменьшение вовлечения общины, с которой был связан умерший, может рассматриваться как одно из проявлений вытеснения и отрицания смерти в обществе. Именно такой позиции придерживался французский историк Ф. Арьес (Арьес 1992: 454–458), когда обсуждал изменения, происходившие в похоронной сфере в Западной Европе в XX в. С начала столетия определяющим был модернистский дискурс о скорби и горе, основанный на психологической оценке. Длительный траур и нежелание «вовремя» прервать связь с умершим воспринимались как патология. Однако уже к концу XX в. это положение было оспорено, когда появились исследования психологов и социологов, рассматривавших поддержание посмертной связи с близким человеком как часть повседневности, которая позволяет компенсировать утрату (Klass 2006; Valentine 2009; Neimeyer et al. 2011; Walter 2019). Эти идеи дали импульс изучению новых индивидуальных форм интеграции мертвых в жизнь живых, которые возникли в западных странах. В современных материалах, собранных в Центральной России, мы наблюдаем во многом схожие процессы. Рефлексия по поводу общения с умершими родственниками так же носит все более индивидуальный характер (Чеснокова 2020), а формы поминовения становятся более эклектичными. Отношения между живыми и мертвыми сегодня все меньше опираются на фундаментальные представления о существовании двух миров и самостоятельных сообществ. Большее значение приобретает личностное понимание необходимости и возможности такого общения.
Все это не отменяет влияния традиционных форм похорон и поминовений на современные способы общения с умершими. Во-первых, в целом комплекс похоронно-поминальной обрядности по-прежнему является главным контекстом такой коммуникации. Во-вторых, в основе современных похорон лежит традиционный сценарий ритуальных действий, именно на него сегодня ориентируются участники обряда: семья и родственники, церковь, специалисты похоронных агентств. Традиционные модели поминальных обрядов выступают основой для новых практик поминовения. Они предоставляют набор готовых форм, в которых может быть реализована потребность в поддержании связи с умершими, при этом конкретный их вид, сочетание и осмысление могут существенно различаться. Так, например, в некоторых регионах набирает популярность обычай приносить зимой новогоднюю атрибутику на кладбище, что напоминает приношение праздничных атрибутов пасхального или троицкого периодов (см. подробнее ниже).