Подобный способ рассмотрения имеет не только то значение, что мы с помощью его можем познать нечто, но еще и иное. Кто рассматривает человека по методу обыкновенной официальной науки, кто, например, смотрит в микроскоп и видит, как развивается зародыш и видит только то, что там есть (подобно тому, как захотели бы увидеть в магнитной стрелке, почему она обладает способностью устанавливаться в направлении севера и юга), тот живет в таком громоздком мысленном строе, который делает его неподвижным и непригодным для внешней жизни, особенно, если поступать так, как это делают во внешней науке. И если применять такие мысли к социальным наукам, то они либо оказываются недостаточными, либо ведут к школьному умничанью в мировом масштабе, которое иначе еще можно обозначить как «вильсонианство». Итак, вопрос о том, какое в нас воспитывается мышление, какие формы возникают в наших мыслях, в то время, как мы отдаемся известным мыслям. «Знать» о вещах имеет меньше значения: какое действие оказывает на нас определенный способ знания, какую пригодность он приносит с собой — вот в чем вопрос. И если мы обладаем открытостью для рассмотрения человека в связи с мировым целым, то в нас будут пробуждены и те мысли, которые вводят в этическое мировоззрение, в правовое мировоззрение, которое в действительности должно быть самым высшим, но которое в настоящее время представляет собой нечто весьма странное.
Итак, вы видите, что для отыскания такого знания, какое здесь имеется в виду, существуют еще некоторые иные импульсы, кроме удовлетворения, — я не хочу сказать любопытства, но исключительной жажды знания.
Таким образом, человек стоит перед вами, как двойное, как двойственное существо. Это имеет еще гораздо более глубокое значение. И я хотел бы сегодня дать прозвучать тому основному тону, который пройдет через нашу работу, чтобы вызвать в ваших душах чувство значительности того, что мы обсуждаем.
Остановимся на том, что голова в дальнейшем течении нашей жизни, — голова, которая теперь представляет перед нами, как отображение всего мира — в существенном является посредником для нашего познания (я не хочу сказать «орудием», ибо я этим сказал бы нечто не совсем правильное). Но не только голова является посредником для нашего познания. Остановимся на познании, на восприятии мира. Его доставляет голова, но также и весь остальной человек. И так как остальной человек даже по своему происхождению есть нечто совершенно отличное от головы, нечто иное, то человек, также поскольку он существо познающее, состоит из головного человека (я называю его так, как я уже называл его раньше) и сердечного человека, ибо в сердце концентрируется все остальное. Каждый из нас есть в действительности два человека: человек головы, который относится к миру, как существо воспринимающее, и человек сердца. Разница в том, что человек, хотя он иногда и бранится на мир, тем не менее пользуется для сознания только головой. Что собственно лежит в основе этого? Если провести параллель между познанием головой и познанием сердцем, то это дало бы очень мало. Тот, кто воспринимает сердцем то, что познает головой, был бы в своем познании «теплее», чем другой. Между людьми существовала бы разница, но она была бы невелика. Если же подходить к вещам с духовнонаучным опытом, то предстает нечто совершенно иное. Мы усваиваем себе познания, восприятия; это происходит постепенно, что к нам приходят восприятия и познания.