– Ты что, шутишь? – спросила я, и его взгляд похолодел.
– Когда ты задыхалась в ванной комнате и не могла позвать на помощь, это показалось тебе смешным? Когда чувствовала, что душа покидает тело и потом возвращается в него, тебе казалось, что это шутка? Мне так не кажется.
Я почувствовала холодок между лопаток, но причина была не в мокрой одежде и не в распахнутом настежь окне – я просто вспомнила ее, вспомнила девушку-цыпленка, которая смотрела в мою сторону слезящимися глазами, умоляя о спасении.
Она была жертвой Майи Кинг.
– Как она связана со мной?
– Сегодня Леда свела счеты с жизнью, – бросил Ной, оценивая мое выражение лица. – И всякий раз, когда она будет пытаться себя убить, ты будешь умирать вслед за ней.
Что за бред?
– Я ухожу. – И опять слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их обдумать. Как и в тот момент, когда призналась вслух, что мертва.
– Ты должна заставить ее жить, Кая. После этого все прекратится. Иначе будешь умирать до конца своих дней.
– Кто ты? – перебила я.
– А ты?
– Что?
– Кто ты, Кая, теперь, когда случилось все это?
Я сделала еще шаг назад, заявляя:
– Я еду домой.
Боже, уже не имеет смысла, чем я не угодила маме, – я все исправлю. Извинюсь, попрошу прощения за все, что натворила, за то, что мучила ее несколько лет подряд, за то, что была хладнокровной и равнодушной дочерью.
Я исправлюсь. Докажу маме, что изменилась.
Что я не монстр.
Что я не робот.
Докажу, что я не как отец.
Я сделаю что угодно, но больше не задержусь в Эттон-Крик ни на минуту.
– Этот город не отпустит тебя, Кая.
– Нет, я уезжаю прямо сейчас!
Внезапно показалось, что все проблемы решатся, стоит лишь уехать.
– Я здесь не останусь.
Ной не двигался, а я металась по комнате: вытащила из-под кровати чемодан и принялась запихивать туда одежду, которую успела достать вчера и разложить на стуле у круглого окна.
– Ты уверена?
Его насмешка больно уколола, я засомневалась, но продолжила бросать в чемодан учебники по медицине.
– Да, уверена. У меня была нормальная жизнь до этого переезда. Я знала, что случится на следующий день, знала о том, какое будущее меня ждет. В Хейдене…
– Нормальная жизнь? – с сомнением спросил Ной, и я резко обернулась. Он вскинул бровь, провоцируя меня на грубость, но я внезапно почувствовала себя уязвимой.
Почему он смотрит так, будто видит меня насквозь?
Ной со вздохом направился ко мне.
– Ты всю жизнь была несчастной, всю жизнь чувствовала себя недостойной. – Он остановился на расстоянии вытянутой руки, кинул рассеянный взгляд на чемодан. Поверх кучи вещей лежала рамка с фотографией. Мне тут же захотелось схватить ее, спрятать от чужих глаз, но я не пошевелилась. – Ты заставила себя стать похожей на него – сильной, решительной, думала, что так сможешь выжить, сможешь справиться со своими чувствами? С обидой от того, что он бросил тебя?
– МОЙ ОТЕЦ ПОГИБ!
Впервые за очень долгое время я потеряла над собой контроль. Лишь когда ноги стали ватными, а во рту пересохло, я вспомнила о таблетках, но не смогла сдвинуться с места.
– И ты даже не попрощалась с ним, – тихо закончил Ной. В голосе не было ни сожаления, ни веселья, глаза, напоминающие небо морозным утром, оставались бесстрастными.
Почему… почему он говорит это? Откуда он знает?..
Он ведь другой – он просто парень, который печет булки; настолько прозрачен, насколько вообще возможно.
Ты знаешь его лишь один день.
Я с трудом взяла себя в руки, справилась с учащенным дыханием и разжала закоченевшие пальцы. Суставы пронзила неимоверная боль, но я даже не поморщилась и твердо заявила:
– Мне все равно, откуда ты все это знаешь. Я уезжаю.
Не хочу больше говорить с ним. Не после того, что он сказал о моем отце и обо мне.
– Ты не уедешь, Кая.
Я отвернулась и, чувствуя затылком буравящий взгляд Ноя, спустила полотенце, обернув его вокруг бедер. Заменила мокрую майку теплой футболкой с длинным рукавом, затем впрыгнула в штаны. Пакет с мокрой одеждой я запихала в боковой карман чемодана. Когда молния вжикнула, меня пронзил отчетливый иррациональный страх, что хозяин дома говорит правду и я теперь навечно буду заперта в этом городе.
Не может быть.
Поставив чемодан на колесики, я ухватилась за металлическую ручку и покатила его к двери. Каждый шаг отдавался внутри болью, ноги дрожали. Прочь из этого дома, прочь.