– Переверни страницу.
Я сделала так, как он велел, и просмотрела новости. Ограбление, нападение, пожар…
Дыхание перехватило, я подняла голову.
– Что это?
«Десятого сентября в десять часов тридцать минут на Старой улице в доме номер тридцать один вспыхнул чудовищный пожар, унесший жизнь владелицы художественной галереи Маргарет Айрленд…»
– Что это такое? – Я уставилась на детектива Дина немигающим взглядом.
– Протечка газа в…
– Мама не могла умереть! – громко заявила я. Мой голос прозвучал резко. Я повторила еще громче, словно детектив возражал: – Моя мама не умерла, ясно?!
– Кая…
Я вскочила на ноги, отшвырнув газету. Стул с противным скрипом отъехал назад.
– Она не умерла!
Детектив Эндрю Дин медленно поднялся и подошел ко мне. Я вновь ощутила, что парализована и не могу двигаться, ноги и руки отказывались подчиняться, стены стали смыкаться вокруг моего тела, над головой угрожающе навис потолок. Я безуспешно принялась хватать ртом воздух, пытаясь влезть в карман куртки за таблетками.
– Кая! – Детектив опустил руку мне на плечо, сжал пальцы. Я почти не чувствовала его ладонь, не слышала командный голос.
Мама не могла умереть.
Я даже не увидела ее.
Это какой-то бред.
– Кая Айрленд, открой глаза!
Это какой-то бред.
– Стоп, не падай, не падай…
Глава III
Похороны
Я была на похоронах не так чтобы давно.
Два года назад.
Когда нам отправили тело отца в закрытом гробу, когда мама еле передвигалась, когда мне самой пришлось все организовывать.
Когда его гроб медленно опускали в землю, мое сердце тоже ухнуло куда-то вниз. Тогда мне все еще не верилось, что настал конец, – все не могло закончиться так по-дурацки. Но, тем не менее, так все и закончилось.
Деревянный гроб. Оглушительный скрип ремней, когда его опускают в могилу. Земля, комьями осыпающаяся в яму. Мама, дрожащая рядом со мной от слез. Она была не в силах поднять голову и отнять ладонь в черной перчатке от рта.
Я ненавидела тот день. Ненавидела, что у меня не было возможности попрощаться с отцом, когда он был еще жив, ненавидела тот факт, что не успела извиниться. Я так упорно добивалась цели стать врачом, что отцовская мечта, чтобы я поступила в военную академию и пошла по его стопам, казалась чудовищной ошибкой. «Я не стану похожей на тебя», – вот что я сказала в последний раз. Но я уже была на него похожа. Была упряма, как он. Все время стояла на своем. Точная копия отца.
Может быть, потому мама и отказалась от меня – ей было больно на меня смотреть. Больно вдвойне. Ведь я была папиной дочкой. Отец был моим лучшим другом, мы вместе бегали по утрам, маршировали, устраивали недельные походы, ездили на полигон. Я делала все, чтобы он мной гордился.
Но у меня осталась только мама. А теперь и она ушла вслед за отцом.
И опять гроб. И вновь бьющий по ушам скрип ремней, опускающих его в рыхлую землю. И снова оцепенение от потери близкого.
Я все смотрела и смотрела на небольшую горку, под которой теперь покоились оба моих родителя, и не могла ни на чем сосредоточиться.
Я приехала из Эттон-Крик вместе с Дорианом, говорила с миссис Нэтвик (маминой лучшей подругой), говорила… с другими людьми, одевалась для похорон, посетила церковь, вновь видела закрытый гроб, но все еще не могла поверить в случившееся.
Разве так бывает?
Только что мама была рядом, крепко сжимала меня в объятиях, случайно мазнула кисточкой с синей краской по моей рубашке и рассмеялась, глядя на выражение моего лица. А теперь ее просто нет.
Все давно разошлись, рядом со свежей могилой остались стоять только мы с Дорианом. Мне хотелось, чтобы и он ушел, но он не отходил ни на шаг с той минуты, как забрал меня из больницы, куда меня доставили прямиком из участка. Боялся, что я выкину какой-нибудь фокус.
Он приобнял меня за плечи, и я едва устояла на ногах. Каблуки начали проваливаться в землю. В груди все больно всколыхнулось, сжалось до размеров крупинки риса, и я затаила дыхание.
– Все будет в порядке, Кая, – шепотом пообещал Дориан. Он не замечал, что я дрожу, как выброшенный на улицу в мороз котенок. Он вновь повторил: – Все будет хорошо.
Меня охватило ощущение безнадеги. Ничего не будет хорошо, и мы оба это знали. Все его слова – пустой звук, они ничего не значат.
– Уходим, Дориан, – произнесла я хрипло и шагнула, но он остановил меня, сжав мой локоть.
– Поплачь, Кая. Тебе сразу станет легче, – сочувственно произнес он.