Тимур сказал:
– Два дня тебе, чтобы разобраться с заказчиком. Иначе разберутся с тобой. Но его не до смерти. Все понял?
Мужик покорно кивнул.
– Иди.
Подождал, пока тот скрылся за дверью, и лишь тогда быстро выскочил во двор. Вальяжничать в таких случаях не рекомендуется, оружие может и дома храниться.
Ночевать он тогда пошел к Генке и завис у него на месяц. Вдвоем было проще привыкать к новой реальности. Потом к Генке из курортной отлучки вернулась жена с детьми, и Тимур пошел домой. Никаких следов чужого интереса к собственной квартире не обнаружилось, значит, процесс закрыт. И слава Богу.
Ни о бывшей жене, ни о неплохом мужике Тимур с тех пор ничего не слышал. Хрен с ними, пусть живут. Если живы.
Потом нашлась работа, парни пристроили. Работа была странная: гарант. Заключалась она вот в чем. Два бизнесмена заключали какой-нибудь контракт, и тот, кто боялся, что обуют, обращался в специальную фирму за гарантией. Тимур ехал с недоверчивым клиентом на переговоры, присутствовал при подписании договора, молчал, но всем своим видом показывал, что все обязательства лучше выполнять, иначе выйдет себе дороже. При этом вести себя гаранту полагалось предельно корректно, и униформа была соответствующая: черный костюм, белая сорочка, черный галстук, черные туфли. Форму обеспечивала контора, сорочки полагалось три, туфель две пары, узконосые и тупоносые, на случай, если мода изменится: уважающий себя авторитет должен одеваться с иголочки.
Тимур носил форму и вел себя, согласно предписанию, корректно. Даже от кофе отказывался, вежливо и бессловесно сидел с краешка. Был всего один случай – пытались придержать у входа в кабинет, отсечь от клиента. Но Тимур вежливо взял стража дверей за плечо, у того повисла рука, и взаимопонимание восстановилось.
Деньги платили хорошие, хлопоты были почти нулевые, но одно неудобство давило: приходилось восемь часов торчать без толку в конторе – хоть анекдоты трави, хоть в карты играй, и все это в черном костюме, черном галстуке и туфлях по моде. Получалось некомфортно, вроде прислуги в барском доме.
Да вались оно все! В конце концов перешел на сдельщину. Денег выходило втрое меньше, зато в конторе появлялся только по вызову. Да и много ли надо одному, даже с учетом время от времени возникающих баб. Рестораны он не любил, а ресторанных баб еще меньше.
Как-то встретил бывшую одноклассницу, лет двадцать не виделись. Обнялись, посидели на лавочке в убогом сквере. Она от кого-то слышала про его семейные дела, стала утешать, убеждала, что он сильный и нельзя опускаться. Тимур искренне удивился: он и понятия не имел, что опускается. Жил хорошо, куда уж лучше: ел вдоволь, пил по желанию, баб водил, когда хотелось. Отдыхал. И чем дольше отдыхал, тем больше ему это занятие нравилось. Собственно, это и была жизнь, в отличие от работы, прошлой и нынешней. И он жил, как нравилось, жил для себя, а не для, например, бывшей одноклассницы, которая считала, что он опускается. Всегда бы так опускаться!
Изредка возникала потребность в деньгах, и тогда он шел взыскивать долги. Это была неприятная процедура – но где найти приятный способ добывания денег? Должна ему была родина, много должна. А кто конкретно обязан произвести очередную выплату, Тимуру приходилось всякий раз решать заново. Взыскивать долги всегда безрадостно. Но ситуацию облегчала возможность выбора.
Вот и сейчас надо было выбрать.
Переулки центра для поисков были удобны. Узкие, угластые, с ухоженными особнячками, проходными двориками и дорогими вывесками ресторанчиков, бутиков и неброских контор, которые тем не менее могли себе позволить покупку или аренду пристанища на самом дорогом пятачке Европы, между двумя посольствами и каким-нибудь фитнес-центром, способным озадачить ценами даже олигарха средней руки. Рядовые граждане великой державы сюда не заглядывали, в тесных дворах впритык друг к другу стояли роскошные иномарки. В какую из них сядет сегодняшний должник?
Тимур нашел полоску тени, повернулся лицом к стене и привел себя в надлежащий вид: надел бомжовый полотняный кепарик, очки с грязными стеклами и налепил на скулу резиновый шрам, качественный, бельгийского производства. Мелочи, детская игра – но эти мелочи так бросались в глаза, что прочее запомнил бы только профессионал. А с профессионалами сегодня Тимур иметь дело не собирался.
Повезло: подъехал крупный джип, зеркально сверкнул в вечерних огнях черными боками и медленно пополз вдоль тротуаров, подыскивая объемистое логово. Не нашел, развернулся и встал прямо перед запертыми воротами, наглухо закрыв возможный выезд тяжелой стальной тушей. Правильно сделал: стоять перед воротами нельзя, но кому-то можно.
Тимур подошел вплотную. Окна были затененные, но в меру, силуэты внутри просматривались достаточно ясно. У водителя были плечи в полджипа, короткая стрижка и знакомая униформа: черный костюм, белая сорочка, черный галстук. Коллега, что ли? А позади сидел высокий худощавый малый, то ли молодой, то ли очень уж моложавый, в светлой рубашке с расстегнутым воротом и легком льняном пиджаке. Хозяин, подумал Тимур, а хозяину все можно, хоть джинсы с драными коленками, что надел, то и стильно.
Тимур вежливо постучал по хозяйскому стеклу. Коллега за рулем обернулся и напрягся, но, не получив знак от хозяина, замер в ожидании. Молодой босс опустил стекло:
– Слушаю вас.
Сказано было вполне доброжелательно – ни грубости, ни высокомерия. Но Тимур уже вошел в процесс, и отступать было нелогично.
– Извините, – сказал он, – не стал бы беспокоить, но деньги нужны.
– На бутылку? – понимающе улыбнулся тот.
– Да нет, скорей на ящик, – улыбнулся в ответ Тимур.
– Ящик – это круто, – сказал малый в льняном пиджаке.
Сколько же ему? Тридцатник, наверное. Молодой босс. Двадцать лет назад в школу ходил. Выходит, Тимур и его покой охранял. А охрана стоит денег.
Видно, плечистый шофер уловил что-то в спокойном голосе хозяина, потому что открыл дверцу и выставил левую ногу на асфальт.
– Вали-ка, папаша, отсюда, да побыстрей, – сказал он с угрозой. Тревоги он явно не чувствовал – просто демонстрировал рвение, как дворовый пес, скалящий зубы в присутствии хозяина.
Тимур понимал, каким он видится телохранителю, и подыграл тому: да, старикан, пьяноватый, привыкший нахально попрошайничать.
– Ну вот, – ворчливо укорил он парня, – чего ж ты сразу уж так! Я вот с молодым человеком беседую, а ты сразу: «вали»! Грубишь, сынуля.
Парень между тем в дискуссию не вступал, просто, повернувшись боком, поставил на асфальт вторую ногу и стал медленно вылезать из машины, избегая суеты, которая уронила бы его достоинство. Тут он ошибся. Двумя пальцами левой руки Тимур быстро тронул его за локоть, а потом за толстенную шею, и парень, так и не поняв, что произошло, принял позу самую деловую: голова и туловище на переднем сиденье, а задница наружу. То ли аккуратный водитель решил протереть коврик, то ли проверяет педаль, то ли стала заедать крышка бардачка, и не гонять же супермашину на сервис из-за такой ерунды. Босс на заднем сиденье тоже не сразу врубился в ситуацию, а когда врубился, было поздно: Тимур уже сидел на диванчике рядом.
– Мы ведь люди культурные, – сказал он, – так?
– Так, – согласился малый и даже руки положил на колени, наиболее наглядно демонстрируя хорошее воспитание.
– Разболталась молодежь, – кивнул Тимур на безгласного водителя, – с ним деликатно, а он сразу хамить. Вы вот не такой, сразу видно.
Малый движением бровей показал: да, не такой.
– Я ведь не бандит, – объяснил Тимур, – я хотел долг получить, и все.
Растерянный босс ждал следующей фразы, но не дождался.
– А много я должен? – спросил он.
Чуть поколебавшись, Тимур произнес:
– Я думаю, приблизительно штуку. Хотя лучше две.
– Ладно, – кивнул тот, – это по-божески. Долги надо отдавать.