Я махнул рукой: – Идите, Кунашев, и работайте. Не получается – идите к командиру батальона. А то совсем не солидно будет если приедет начальник артиллерии и будет опять всем бить рожи, а капитан чистенький в сторонке будет стоять. Иди, Слава….
В 9 часов стали строить полк, а в 11 часов прилетели члены комиссии и в течении получаса приняли полк, где надо расписались. После чего наградили ордена и медалями солдат, офицеров и прапорщиков из первого указа Президента и улетели. Целый день грузились и он прошёл в суматохе.
14 февраля 2000 года. С утра догрузились (12.02.) и начали вытягиваться в колонну. Погода
16:40 была мрачная и мерзкая. Хмурое небо, низкие тучи, хорошо хоть
дождь не идёт. И грязь, опять всё кругом размесили, даже не хочется слазить с брони. С горем пополам вытянулись и тронулись. 2 километра до выхода на асфальт у старого кладбища заняли часа полтора, потом всё пошло веселее. Миновали Алхан-Калу, проехали Алхан-Юрт и двинулись в сторону Чечен-Аула. Вот тут то и началась чехарда. В этот день, одновременно, несколько полков и отдельных частей меняли месторасположение и дорога была полностью забита военной техникой. В довершении всего, резко похолодало и мокрый асфальт покрылся тонкой плёнкой льда. Тут то и началось веселье. По широкой дороге, ведущей в Грозный, танки и БМП мотало по всей ширине дороги и пока встречных потоков не было, всё сводилось лишь к незначительным столкновениям бронированной техники. В основном это были удары в корму впереди идущей машины. Но вот выскочила колонна 15го полка, которая неслась нам навстречу на большой скорости. Внезапно впереди идущая машина резко затормозила – я как раз её миновал и с предостерегающими криками пехоты начала резко тормозить идущая следом БМП, за ней начали тормозить и другие бронированные машины, но гусеницы лишь царапали лёд на асфальте. Первое БМП сильно ударилось о стоящую машину и пехотинцы как камни из пращи полетели на землю. Следующее БМП точно также врезалось, в неё следующее и бойцы также повторяли полёт в неизвестность. В это время наша колонна стала тормозить и я отвлёкся, командуя своим механиком чтобы вовремя затормозить и не врезаться в командирскую КШМ, а потом стал энергично махать рукой разведчикам, требуя чтобы они своевременно тормозили. Обошлось без столкновения, наша колонна плавно остановилась и я снова посмотрел на столкнувшиеся БМП 15го полка. Там шла ругань между механиками-водителями а солдаты; перемазанные в грязи и окровавленные, также матерясь собирались у своих машин. У одного была сломана рука и он сидел на асфальте, обессилено прислонившись спиной к гусенице БМП, а вокруг него суетился санинструктор, разрезая рукав бушлата. Снова послышались крики, солдаты стали разбегаться в разные стороны от стоявших БМП, а на них с большой скоростью летел танк. Механик-водитель танка начал тормозить, но все его усилия были бесполезны. Танк начало крутить на дороге по какой-то бессмысленной траектории, благодаря которой он благополучно и улетел в поле, где и застрял, сев на днище. Механик дал газу и фонтаны грязи от бешено вращающихся гусениц высоко взлетели над пахотой, а танк грузно осел ещё больше на брюхо. Наша колонна медленно двинулась вперёд, а навстречу на большой скорости летели новые БМП и танки 15го полка. Все, солдаты и офицеры, кто сидел на броне махали им руками, кричали, пытаясь показать, что надо снижать скорость, но нас не понимали и продолжали нестись к недалёкой куче бронетехники, куда врезалось всё больше и больше машин. Дорога сделала плавный поворот и он скрыл от нас царящий на дороге бардак. Командир учёл горький урок и до поворота на Старые Атаги колонна шла на небольшой скорости и благополучно дошла до ресторана "Голубая устрица", где на поле стала выстраиваться в батальонные колонны, чтобы завтра с утра начать менять 160й танковый полк.
Справа встали несколько колонн первого батальона, потом первый дивизион, рядом с ним рота связи, развед. рота, ПТБ, командный пункт, второй дивизион, подошёл третий батальон – встал слева. Так что мы оказались в центре. Все расслабились, начали бродить между машинами и тут произошло ЧП. Несколько бойцов обнаружив среди машин на поле землянку, скрылись внутри, а через несколько секунд раздался глухой взрыв и из узкого входа землянки выметнулся столб дыма и пыли. Кто был недалеко кинулись к землянке и стали вытаскивать из неё окровавленных солдат. Все трое были в тяжёлом состоянии: двое были без сознания и иссечены осколками, третий в сознании и вроде бы осколки его миновали, но у него была оторвана рука, которая болталась лишь на клочке кожи. Прибежала из второго дивизиона фельдшер Наталья Геннадьевна и умело стала оказывать им первую медицинскую помощь; остановила кровотечение и наложила повязки, после чего раненых унесли в полковой медицинский пункт.
Мои солдаты протянули в кунг телефонный провод, перекусили и я лёг спать. Ночь прошла спокойно.
Утром 13.02. в 7 часов утра полк тронулся с места ночлега, на перекрёстке Чири-Юрт мы с командиром полка пропустили мимо себя первый МСБ и мои дивизионы, которые свернули вправо и пошли на огневые позиции артиллерии 160го полка, а сами с полковником Будановым поехали на цементный завод в их штаб ждать доклады о смене, а потом перебрались на КНП. Разговорились, Буданов стал рассказывать как они брали вершины гор, когда пришли сюда. В помощь пехоте в горы пошли почти все офицеры штаба полка. Вроде бы вершины взяли без помех, но через несколько часов боевики окружили вершины и попытались сбить пехоту с позиций. Бой длился несколько часов и позиции, хоть и с трудом, но сумели отстоять и при этом погибло 8 офицеров управления полка.
20 января командир взвода управления начальника артиллерии полка выдвинулся на соседнюю вершину для корректировки, но боевики их обнаружили и начали окружать вершину. Лейтенант приказал солдатам отходить и остался прикрывать отход подчинённых, а потом, убедившись что солдаты благополучно добрались до пехоты, стал сам отходить, но получил пулю снайпера в затылок. Буданова каждый раз трясло от ненависти как только он начинал рассказывать про чеченских снайперов, даже не подозревая, что через пару месяцев он из-за них сам попадёт в беду и сядет в тюрьму на несколько лет.
Я спросил про селение Лаха-Варанды, которое находилось в пару километрах от Чири-Юрта, но на противоположном берегу: – Я там в первую войну комендантом был. Сам себя назначил – поэтому интересно, – пояснил я.
Знали они мало: Лаха-Варанды была в зоне действия 19 дивизии ВВ. Боевики там держат оборону в посёлке Пионерский и на скале у входа в Аргунское ущелье. Поэтому передний край проходит прямо по окраине моей деревни.
День был пасмурный, по земле стелился туман, поэтому замена прошла для боевиков незаметно и лишь к вечеру они поняли что против них стоит новая часть, причём более сильная.
Буданов и его офицеры тепло распрощались с нами и ушли из окопа, который теперь стал нашим КНП. Не успел я оглядеться как на меня посыпались неприятные известия. Из первой миномётной батареи втихую уехали командир батареи старший лейтенант Мустаев и старший офицер батареи Каюмов. Ну я понимаю Мустаева: спасибо ему и на том что он будучи раненым в голову продолжал руководить батареей ещё две недели. И дай бог ему здоровья. Неприятно, конечно, что тихо уехал – да ладно. А вот Каюмов достал в МОСНе справку форма 100: якобы у него одна нога короче другой на 3 сантиметра и у него в результате физической нагрузки разрушается коленная чашечка. Чушь, конечно. Не успел я отойти от этого известия, как с первого дивизиона позвонили и сообщили более неприятную весть. Начальник связи дивизиона старший лейтенант Банченко и бывший начальник разведки первого дивизиона старший лейтенант Вотчал самовольно улетели домой, а если прямо говорить то дезертировали. Интересные подробности их исчезновения доложил Дзигунов.
Два дня тому назад в полку приземлился вертолёт. Банченко и Вотчал зашли к фельдшеру дивизиона Татьяне Ивановне:
– Татьяна Ивановна, мы на несколько часов оставим у вас своё оружие, а то нам тут пару дел надо сделать…