– Во-первых, товарищ генерал-майор, попрошу вас понизить тональность голоса, так как я не ваш подчинённый, а командир полка. Во вторых: прошу прощение за каламбур, но на каком основании я должен докладывать о своих основаниях на принятие решения куда открывать огонь и когда?
– Полковник, – генерал несколько смешался от такого независимого ответа, но всё-таки продолжил угрожающе давить на командира полка, – если я сейчас начну обращаться с вопросами к твоему командующему группировки, то он в свою очередь начнёт задавать тебе неприятные вопросы, а также и прокуратура, тогда ты пожалеешь о многом… Так что давай лучше мы между собой решим все эти вопросы без командующего и прокуратуры.
Но не того они напали, я мысленно поаплодировал Швабу, когда услышал твёрдый ответ: – Если вы и дальше будете разговаривать со мной в таком тоне, да ещё угрожать мне именем командующего и прокуратурой, то я попрошу вас покинуть расположения моего полка или предъявить мне документы, уполномочивающие вас вести со мной эти разговоры. Это во-первых. Если же вы хотите нормального разговора и выяснения обстоятельств обычного, рядового случая, то я тогда вам хочу тоже задать вопрос и получить на него ответ. А чего это вы так уж рьяно заинтересовались обстоятельствами гибели данных боевиков, я подчёркиваю – не чеченцев, а боевиков?
В наступившей тишине, генерал с полковником переглянулись, после чего комендант снял шапку и сел за рядом стоявший стол, с другой стороны присел полковник Петренко, а напротив них расположился Швабу. Ситуация командиром полка была переломлена в его пользу и можно было дальше обсуждать возникшую проблему.
– Ладно, ладно, давайте спокойно обсудим, только тоже особенно не забывайте что я всё-таки генерал, а не абы кто. – Генерал заговорил примирительным тоном, но сразу же недовольно поморщился, когда командир полка взмахом руки пригласил меня сесть рядом с ним.
– Товарищ генерал-майор, начальник артиллерии 276 полка подполковник Копытов, – представился я и сел рядом с командиром полка.
– А, герой дня, – комендант с нездоровым любопытством взглянул на меня, а полковник Петренко с апломбом тут же "наехал", – ну что подполковник не боишься? Ведь кому-то придётся за этих убитых чеченцев ответственность нести, так что давай, колись, кто это у тебя тут людей убивает?
Я поёрзал на скамейке, поудобнее располагаясь и добавив в голос немного наглости, конечно в разумных пределах, всё-таки я лишь подполковник: заявил: – А чего тут скрывать или на кого-то валить. Да это я их завалил несколько дней тому назад.
– А…, так это вы, товарищ подполковник, сами лично, – злорадно и многообещающе протянул Петренко, – И спите спокойно, начальник артиллерии? Ну, ну, думаю что с сегодняшнего дня спокойной жизни вы лишитесь. Не ухмыляйся, подполковник ты даже не понимаешь кого ты завалил и чем тебе это грозит…
– Да ладно полковник пугать. Не забывай, что не в своей дивизии находишься….
– Молчать! – Генерал со злостью громко хлопнул ладонью по столу и накинулся на Швабу. – Товарищ полковник, а вы почему молчите когда ваш не воспитанный подчинённый по хамски разговаривает с офицером высшим по званию?
– Как с ним разговаривают, так он и отвечает. А так скажу вам: он добросовестный офицер и прекрасный артиллерист. По больше бы таких офицеров…
– Ладно, ладно покрывать. То, что натворил ваш подчинённый нам придётся всем расхлёбывать долго и мучительно….
Швабу нетерпеливо прервал коменданта Шалинского района: – товарищ генерал-майор, я уважаю ваши погоны, но вот свои проблемы решайте сами, а не пристёгивайте нас к ним. Вы не ответили на мой вопрос…
Генерал Князев поморщился, а полковник Петренко возмущённо всплеснул руками, типа ну и хамло здесь командует. Наступила тягостная тишина и я подумал, что сейчас генерал встанет и гордо удалится, пообещав напоследок всевозможные кары на голову командира и полка. Но после томительной паузы генерал тяжело вздохнул, посмотрел в сторону оперативного дежурного и, понизив голос, начал говорить.
– Мне бы не хотелось, чтобы данная информация вышла из этого круга, – генерал обвёл нас рукой, – несколько недель тому назад мои люди и люди полковника Петренко вышли на некоторых, довольно крупных полевых командиров, которые имеют значительное влияние на большое количество боевиков. Были проведены через посредников переговоры и мы сумели склонить их принять решение о сдаче федеральным властям, также гарантировали им и их родным жизнь и беспристрасное расследование их деятельности. Договорились что такого то числа, они соберутся на южной окраине Дуба-Юрта, свяжутся с нами и по нашей команде выдвинутся к блок-посту милиции у Чири-Юрта и там сдадутся. Всё с нашей стороны было подготовлено и всё прошло бы нормально, если бы ваш начальник артиллерии не вмешался. Тогда на окраину Дуба-Юрта приехал сдаваться бригадный генерал со своей семьёй и ближними людьми для того чтобы показать пример другим, но внезапный и мощный артиллерийский обстрел уничтожил машины и всех кто приехал сдаваться. Создалось впечатление, что их туда подло заманили и уничтожили в отместку другим.
Генерал значительно помолчал и, глядя на меня, продолжил: – Сейчас в среде чеченцев как там, так и здесь идут разборки – кто виноват в гибели бригадного генерала, его родных и близких людей? Так что подполковник не ерепенься, одно наше слово и тебе объявят кровную месть.
Комендант попробовал смягчить выражение лица и чуть ли не отеческим тоном, вкрадчиво продолжил: – Ты лучше доложи, кто тебя надоумил открыть именно туда огонь и именно в этот момент?
Мне было сорок пять лет и я прошёл хорошую школу жизни. То что они меня сдадут чеченцам, чтобы прикрыть свои задницы, в этом даже не было никакого сомнения. Поэтому оправдываться и лебезить перед ними не было никакого смысла.
– Товарищ генерал-майор, свой долг я выполняю честно и мне бояться нечего, а вот вам и полковнику стоит бояться и именно чеченцев. Да, да, и не надо делать такие удивлённых лиц….
Полковник Швабу остановил меня, а генерал загорячился.
– Нет, нет не останавливай его, пусть продолжает….
– Да нет, вместо него я скажу. Вы ведёте непонятно с чьей санкции переговоры с боевиками, договариваетесь с ними о месте сдачи, собираетесь дать какой то сигнал чтобы они выдвинулись к окраине Чири-Юрта, но почему то не ставите в известность ни штаб группировки, ни меня, командира полка, в зоне ответственности которого вы хотите провести процедуру сдачи в плен бригадного генерала, да ещё с его вооружённой охраной. Это как понимать? А понимать можно так: либо вы, товарищ генерал-майор с полковником, вообще не компетентны в этих делах. А ведь вам пришлось бы ещё у кладбища пересекать передний край моей первой роты. Да если бы начальник артиллерии их не уничтожил, то первая рота их бы расстреляла на дороге. Вы об этом подумали? Дежурный, ну-ка дай сюда журнал донесений.
Оперативный принёс потрёпанный журнал и командир стал его листать, остановился и сунул журнал коменданту: – На те, читайте. Группировка доводит до нас, что вот в этот квадрат и в этот стрелять артиллерией с 21:00 по 6:00 стрелять нельзя. А вот ещё сообщение, теперь перелистните ещё один лист – вот ещё одно подобное сообщение. И таких сообщений здесь штук пятнадцать, а об вашей сдаче ни слова. Ну, а отсюда вытекает второй вывод, ещё более неприятный для вас обоих: а не сговаривались ли вы с боевиками, чтобы за деньги их провести в более безопасное место….
Генерал побагровел, а у полковника Петренко забегали глазёнки. Я сам не ожидал, что Швабу так жёстко и прямолинейно выскажется. Петренко опомнился быстрее генерала и злобно прошипел: – Швабу, ты слишком много на себя берёшь…
Командир полка спокойно повернулся к оперативному дежурному: – Товарищ капитан, вызовите сюда особиста и прокурорского работника.
Дверь хлопнула за посыльным и генерал как будто очнулся: – Ладно, хорошо, товарищ полковник, мы ещё продолжил этот разговор, но только в другом месте. Вы ещё пожалеете о своих выводах…